Группа Электрофорез дала свой самый большой на данный момент концерт. Действие происходило 24 ноября в Москве, поддержать группу пришло около 1000 человек.
Электрофорез — дуэт из Санкт-Петербурга, основанный в 2012 году Иваном Курочкиным и Виталием Талызиным. Распространенная история: парни учились вместе, в 11 классе сошлись на основе похожих музыкальных вкусов. У обоих в наличии музыкальное образование и вдумчивый подход к созданию песен. С 2012 года группа выпустила несколько EP, а в октябре 2017-го состоялся релиз первого полноценного альбома “Quo vadis?” (“Куда идешь?”).
Ребят принято причислять к “питерскому андеграунду” и героям “новой русской волны”. Так же как и многие современные группы, они не избежали тега пост-панк применительно к своей музыке. В одном из интервью звучал даже жанр христианская электроника. Частое сравнение для группы — это Depeche Mode. На самом деле в эпоху постмодернизма и победившего Интернета сложно четко разграничивать жанры и не стоит делать прямые сравнения. По факту сейчас парни играют синти-поп/дарк-вейв, а их музыка нравится, например, Cold Cave и Xiu Xiu.
Клуб Brooklyn Hall тяжело справлялся с желающими послушать Электрофорез. Здесь были все круги концертного угара: огромная очередь на входе, переполненный гардероб и зал, забитый фанатами до дверей выхода.
Концерт поддержали питерские шугейзеры Bananafish. Хрупкая солистка очаровала толпу своим голосом и проникновенным исполнением. Зрителям нравился разогрев, они активно аплодировали и кричали. Никто не намекал, что пора позвать на сцену основную группу.
В зале было весело, шумно, тесно и пьяно (от юности поклонников и алкоголя в их же крови). На первых песнях стало ещё теснее и горячее. Фанаты в середине зала ударились в мош. По этой же причине другие фанаты стали выходить из первых рядов. Сцена шаталась, колонки, прикрепленные на цепях к потолку, ходили ходуном. Уже на второй песне, французской “Bien sûr”, Солист танцевал, держа микрофон во рту. На третьей песне он снял куртку, в которой вышел. Разогревать зал и разогреваться самим не пришлось долго. Иван практически не стоял на месте, танцы и взаимодействие с публикой становились всё активнее. Виталий тоже выходил вперед и играл, поднимая инструмент над головой. Красно-синие лучи прожекторов делали картину концерта мистической и инфернальной одновременно.
На 5й песне “HBO” зал полностью прыгал и отрывался, в первых рядах появился “второй этаж” из фанатов, залезших на плечи друзей. После песни солисту пришлось сделать замечание чрезмерно активным поклонникам и пригрозить остановкой концерта. Это было не последнее предупреждение за вечер. После следующей песни произошел вынужденный технический перерыв из-за падения аппаратуры. В это время Курочкин не переставал общаться с залом и предложил публике успокоиться, вспомнить маму, бабушку, поездки в деревню, “особенно первые дни, когда ещё не встретили местных”.
При всем веселье и обожании было заметно, что есть проблемы со звуком, аппаратурой, поведением фанатов. Группа в течение 10 песен выглядела напряженной и сосредоточенной.
Дальше пошли хиты “Эшафот”, “1905”, “Рига”, “Русская Принцесса”. Кажется, напряжение ушло и Электрофорез полностью погрузились в песни. Исполняя “Эшафот” и “Русскую принцессу”, Иван варьировал тембр голоса, показывая свои артистические возможности, что иногда перебивало качество пения. Перед Ригой шутил: “Вы любите хаус музыку? Сейчас прозвучит драм-н-бейс. Это почти то же самое”. На одной из песен группа попросила фанатов включить фонарики на телефонах и махать ими в такт. ЭФ записали видео этого трогательного действия. Последней была исполнена песня на украинском языке “Пiдлiток” (“Подросток”).
Цельно оценивая концерт, организация и звук не были на высоте, но энергия группы и любовь фанатов затмили эти недостатки. Это вообще отличительная черта взаимодействия Электрофореза с поклонниками. Они активно ведут соцсети и много общаются с фанатами. И в Интернете, и на концерте создается ощущение, что не только парни на сцене, но все мы здесь герои этой “новой русской волны” и вместе сочиняем новую постсоветскую историю.
источник
За пять лет существования дуэт «Электрофорез» записал четыре EP и снял два клипа, выступил в Берлине и Таллине, дал несколько туров по СНГ. Слушатели обсуждают, как именно стоит трактовать сюрреалистические тексты «Электрофореза», а их музыку одни называют синти-попом с такой же уверенностью, с какой другие говорят, что это постпанк. Дружба длиной в двадцать лет, вымышленные имена и чистый абсурд — перед концертом группы в «Садах Бабилона» Андрей Орловский позвонил Ивану Курочкину и Виталию Талызину в Санкт-Петербург и попытался разобраться в том, что такое «Электрофорез».
— Первый вопрос мне подсказал один из ваших поклонников, когда узнал, что я готовлюсь к этому интервью. В какой-то период Иван представлялся Святозаром — зачем?
Иван Курочкин: У нас были неинтересные интервью, и, чтобы снизить градус пафоса и создать атмосферу полного сюра, приходилось прибегать к такому. Согласись, когда ты интервьюируешь человека с именем Святозар — у тебя совершенно другие ощущения. На тот момент это был эпатаж, яркий элемент, и это привело к нам поклонников. Нужно понимать, что есть шутки, понятные только нам двоим, свой запас мемов. Такой, скорее всего, есть у всех людей, которые долго общаются.
— Вы давно знакомы? И сколько лет играете вместе?
Виталий Талызин: Получается, что знакомы с 1998 года. Десять лет учились в одном классе.
Иван: 1 сентября будет почти двадцать лет. Нужно организовать что-нибудь интересное. Играем вместе лет пять, активно играем — два года.
— Как появилось название «Электрофорез»?
Виталий: Мы перебирали очень много названий и в тот момент, когда шли на выставку в Петропавловской крепости, придумали это. У нас тогда была шутка: «Выступает группа…» — и какое-нибудь смешное слово. А потом мы поняли, что «Электрофорез» — это очень даже неплохо.
Иван: Были и другие варианты: «Старость», «Друг оркестра», «Пожилые бухгалтерши». Последнее мне до сих пор очень нравится. Еще было название «Очки Хьюзмана» — это просто чистый абсурд, в который ничего не закладывалось.
Виталий: А потом мы загуглили, и оказалось, что Хьюзман — это первый человек, которому пересадили сердце. И у него действительно есть очки.
Мы относимся к себе как к компосту для музыкантов будущего.
— Самое популярное слово, которым описывают «Электрофорез» в СМИ и социальных сетях, — «андеграунд». Согласны ли вы с определением Interview Russia, что вы — «главная группа питерского андеграунда»?
Иван: Если это поможет нам снимать более качественные клипы или делать более масштабные концерты, то мы готовы быть не просто «главной группой», а богами андеграунда. Все это — ярлыки. Мы недавно увидели смешную новость о том, что альбом одной группы из Питера попал в топ-3 лучших инди-альбомов мира.
Виталий: Да, только в какой именно топ — неясно. Я тоже прочел недавно у кого-то в релизе, что «наша команда записалась с такими мастодонтами, как…» И ждешь этих мастодонтов, но их там нет, а есть какая-то обычная группа, причем одна. Плевать, что пишут.
Иван: Это маркетинг, мы понимаем, кто и зачем это делает. Большинство музыкантов нашего круга пытаются как-то пиариться и допускают такие перлы. Даже если вся страна сейчас бросит дела и начнет заниматься инди-музыкой, то достойные релизы получатся лет через десять, не раньше. В этом плане мы искренни и относимся к себе как к компосту для музыкантов будущего. Верим, что им будет легче, что они действительно сделают Санкт-Петербург одной из инди-столиц мира. А андеграунда вообще нет. У нас победил постмодерн, и никакой разницы между, например, рэперами и рок-музыкантами не существует. Все выходят из одной среды — плюс-минус интеллигентной, — хотя это, конечно, еще зависит от жанра. Чем отличается Александр Панайотов от вокалиста московской группы, которая собирает триста человек? Разве что стилем одежды. Мы все получили прививку от субкультуры.
— Тогда поговорим о втором по популярности определении — «новая русская волна». Что это такое и где она находится в системе координат современной музыки?
Иван: Она находится на тех же позициях, что и альтернатива в 2008 году. Это просто одно из течений, которое приобрело признаки не музыкального стиля, а интернет-явления. Музыка уже не объединяется по жанрам, молодые люди поняли, что жанрирование — это вкусовщина, меломанов все больше. Лично я незнаком с людьми, которые слушают только какой-то один конкретный стиль. Некоторые треки не трогают, ничего не взрывают в голове, но ты их слушаешь только из-за саунд-дизайна. «Новая русская волна» — это метатег, он вне жанров. Не постпанк, не дарк-поп, не электроника — это вообще не про музыку. Как мне кажется, «новая русская волна» — это освобождение от оков старого мышления. Может, пока это явление еще не очень яркое, но, надеюсь, мы еще увидим его благотворное влияние на всю русскую музыку.
— Какие команды объединяет этот метатег?
Иван: Не знаю, насколько будет корректным их упоминание. У нас же все сейчас обидчивые, многие команды не хотят относить себя к чему-либо. Я считаю такими группами «Буерак», «Пасош», «Спасибо» и так далее. А началось все с группы Padla Bear Outfit. Арсений — гений (Арсений Морозов — экс-лидер группы Padla Bear Outfit. — Ред.). Он постоянно перебирал жанры. Сначала они играли панк, потом — гаражный рок, позже — вообще витч-хаус. Люди не понимали, зачем он это делает, а он говорил, что стиль — это наносное. Мы тоже достаточно условно относимся к стилизации, из-за этого, наверное, людей, которые нас не понимают, больше, чем могло бы быть.
Виталий: Стоит сказать, что «новая русская волна» — это локальное явление, музыка, понятная русскоговорящим людям или находящимся в поле русского культурного влияния. За рубежом ее вряд ли поймут. В этом — и минус, и плюс, но, думаю, плохое преодолимо. Вот мы были недавно в Берлине, скоро играем в Таллине. Это план преодоления локальности, хотя мы, конечно, очень любим наш город.
— Да, я обращал на это внимание: вы всегда акцентируете, что «Электрофорез» — группа из Санкт-Петербурга.
Иван: Да, мы полностью погружены в этот город, наши корни уходят в ленинградское музыкальное подполье. Например, у Виталия отец торговал пластинками и за это вылетел из института. Все мои предки начиная с XIX века жили в Питере, мой тесть — первый вокалист «АукцЫона». Ленинградский рок-клуб, TaMtAm, «Грибоедов», «Ионотека» — все это смешалось и отразилось в нашей музыке.
— Петербург чувствуется в ваших песнях. Давайте попробуем разобраться подробнее — из какого еще сора, как писала Ахматова, они растут?
Иван: Песни — реакции личности на то, что происходит рядом с ней. Реакции становятся закваской, потом превращаются в тесто, из которого ты уже делаешь стихи. Рождаются какие-то образы, которые не покидают голову в течение долгого времени. И ты понимаешь, что нужно это запечатлеть. Но не на бумаге, а в лэптопе — мы же в современном мире живем. Как-то так, ничего сверхъестественного.
Мой тесть — первый вокалист «АукцЫона».
Виталий: В память попадают слова, фразы, потом раскручиваются. Нужно заранее определить ритм стиха — в каком месте та или иная мысль будет смотреться более органично. А потом уже всю эту конструкцию заполнять.
— Я спрашиваю не о технологии производства, а об основных эмоциональных двигателях. Какие они?
Виталий: Удивление.
Иван: Страх. Потому что в последнее время есть ощущение, что, к сожалению, нет ничего, в чем бы ты был уверен. Кроме родителей и так далее. А все остальное может оказаться не таким, каким кажется на первый взгляд. И это пугает.
— Как вы думаете, транслируются ли эти чувства через вашу музыку? И кто она — аудитория этого страшного и удивительного «Электрофореза»?
Иван: Нам обоим по двадцать пять — и месседж направлен нашим ровесникам, потому что я не понимаю, как и о чем говорить со старшими. У нас, конечно, нет такого конфликта поколений, как, например, в 90-х, конфликта капитализма и условного коммунизма. Мне кажется, что старшее поколение настолько было занято переживанием этого излома, что им было некогда думать о личном. Мы — поколение сытых людей, мы — о личном. Наши слушатели — это молодые люди, с которыми мы говорим на одном языке, которые понимают, что такое интернет в его социологическом ключе, а не в значении базы знаний. И в этом, кстати, заключается другой излом — тот, который должны преодолеть уже мы. Те установки, что были десять, даже пять лет назад, уже не работают. Хочется верить, что у нас получится.
Виталий: Мне кажется красивым одно предложение, которое похоже на обращение в начале письма: «Тем, кого это касается». У нас — именно такое послание. При том что нас слушают в основном молодые люди, мы иногда видим тех, кто ходит на наши концерты уже четвертый год подряд. И таких становится все больше. На предыдущем выступлении в «Садах Бабилона» было битком — 210 человек: мы вышли на час позже заявленного времени, и у нас чуть ли не на шее сидели. Поэтому в этот раз мы сделали условия жестче: ввели вход только с 18 лет, сделали билеты дороже.
— Последний год вообще оказался для вас насыщенным: очередной EP, два клипа, тур. Повышенная плотность событий — это естественный процесс или результат целенаправленных усилий?
Виталий: Одно другого не исключает. Для того чтобы делать музыку более высокого уровня, в жизни должны быть цели и субцели. Тур, клипы, грядущий альбом — это все субцели.
Иван: Да, у нас какой-то невероятный чес, мы за всю жизнь не были в стольких местах. За год проехали 50 городов: от Берлина до Красноярска, от Краснодара до Мурманска.
— В интервью, которое вы давали в декабре 2015 года, Виталик говорил, что снимает дом без водопровода, а музыкальных заработков хватает на рис и бутерброды. После событий последнего года ситуация изменилась?
Виталий: Да, конечно. В те времена, когда музыкальных денег не хватало, мне уже настолько было неприятно куда-то ездить, решать какие-то вопросы. Обстоятельства сложились так, что я просто забил на работу. На протяжении года Ваня работал, а я нет. Я не мог много тратить — и к этому привык. И когда стало больше концертов, мы просто стали больше откладывать.
Иван: У меня было так: я закончил работать по какому-то проекту и понял, что больше не хочу это делать. И лучше буду зарабатывать рубль музыкой, чем десять — каким-то другим делом. Ведь самое главное — это удовольствие от того, что и как ты делаешь. Предпринимательство доступно многим, в том числе музыкантам. Если у тебя есть немного мозгов, то ты сможешь организовать дело, которое пусть и не приносит сверхдоходов, но держит тебя на плаву. Сейчас у нас это получилось.
— Одна из ваших субцелей — альбом, анонсированный на осень. Расскажите о нем.
Иван: Это наш первый серьезный альбом, но мы готовились к нему всю жизнь. До этого мы выпускали только EP, синглы и сборники песен, объединенных по периоду написания и не связанных единой концепцией. У альбома уже есть рабочее название — «Камо грядеши», или «Куда идешь», — по произведению польского писателя Генрика Сенкевича.
Виталий: Страшный и удивительный альбом будет.
Иван: Не хочется делить шкуру неубитого медведя, но мы прикладываем большое количество усилий, чтобы он был действительно хорошим. Мы купили новое оборудование, материал готов, запись — в процессе. Время еще есть.
источник
И о том, почему Петербург сейчас «на безумном подъеме»
Петербургский дуэт «Электрофорез» появился шесть лет назад — группа играет синти-поп с сюрреалистическими текстами («Еще одна невская лужа / От людей стала чуть красней»). Участники — Иван Курочкин и Виталий Талызин — вместе учились в школе на улице Тамбасова (сейчас им по 26 лет), оба коренные петербуржцы и патриоты Красносельского района города. 10 июня «Электрофорез» выступит на фестивале Stereoleto в петербургском «Артплее».
The Village прогулялся с Иваном и Виталием по парку Новознаменка и поговорил о противостоянии Юго-Запада города и Сосновой Поляны, юга и севера, Петербурга и Москвы.
Виталий: Южно-Приморский парк (бывший имени Ленина) — недооцененное городское пространство. Здесь много разных рекреационных зон: аттракционы, фонтаны, лес, залив, пляж, луг. Есть где выпить кофе. Для меня этот парк — ностальгическая история: я когда-то жил на Ветеранов, а бабушка — на юго-западе, и парк ассоциировался с поездками к ней. Потом я сам переехал на юго-запад и в этом парке часто бывал в течение своего взросления в конце 90-х и 2000-е.
Иван: Меня в детстве пугали этим местом, про него ходила дурная слава. Впрочем, я все равно там периодически гулял, в том числе с первой любовью. Другой местный парк, Новознаменка, более возвышенный. А вот парк Ленина — это такой enfant terrible Красносельского района. С ним было связано большое количество страшных историй. Например, там в начале 2010-х убили мужа коллеги моей сестры. Кроме того, там проходили достаточно странные мероприятия, где выступали группы а-ля «Коловрат». Такие вещи сбивали с толку.
Когда я пел в хоре в ДДиЮТ на улице Пограничника Гарькавого, у нас было разделение среди ребят: на Юго-Запад — те, кто жили на так называемых ЮЗах (это улица Доблести и все, что за Петергофским шоссе) — и на Сосновую Поляну (за проспектом Ветеранов и ближе к железной дороге).
Виталий: Я представляю ЮЗы, а Иван — Сосновую Поляну. И я не слышал о каких-то страшных историях в Южно-Приморском парке. Мне всегда казалась опасной та часть парка Новознаменка, что за аллеей Славы, ближе к проспекту Маршала Жукова (имеется в виду Полежаевский парк. — Прим. ред.).
Иван: Там же были «красные дворы»! Это молодежная группировка в квартале между Добровольцев и Партизана Германа. Названа по красному дому на углу Добровольцев и Ветеранов (жилой дом на проспекте Ветеранов, 142. — Прим. ред.). Это была районная сила, «красные дворы» обладали серьезным авторитетом. Не знаю, чем конкретно они занимались. Надеюсь, там не доходило до криминала.
Виталий: В Новознаменке есть маленький перешеек между улицей Тамбасова и остановкой трамвая: помню, у меня там раза три-четыре спрашивали, с ЮЗов ли я. Всегда отвечал, что я не с ЮЗов, и шел дальше. Не знаю, что было бы, если бы ответил по-другому.
Иван: Чем круче Новознаменка: там есть дом, в котором Александр Дюма останавливался по пути в Петергоф (в 1858 году; имеется в виду Воронцова дача на ул. Чекистов, 13В. — Прим. ред.).
Виталий: А я Новознаменку немного недолюбливаю, потому что года четыре назад, катаясь на ватрушке в тех местах, очень сильно упал на спину. Причем напротив университета МВД. Потом ходил в «травму».
Иван: А я там в детстве катался на тарзанке. Этой тарзанке уже лет 20 или больше. По сути, это просто шланг, видимо, украденный из какой-то пожарной части.
Иван: Я на данный момент живу в Красносельском районе. Виталий здесь часто бывает. В любом случае мы выросли в этом районе и следим за происходящим.
Политическая активность Красносельского района находится на довольно низком уровне. Здесь замечательная природа, нам и так хорошо. Есть другая, достаточно серьезная проблема — отсутствие метро. Этой проблемой не занимаются уже лет 20. Матвиенко пыталась что-то сделать, но воз и ныне там.
Виталий: Сроки строительства все время отодвигаются.
Иван: Вообще, мне кажется, что метро как таковое становится неактуальным. Можно было уже 100 раз проложить какую-нибудь наземную линию — например, скоростного трамвая. Непонятно, почему этого не делают. «Проспект Ветеранов» является самой перегруженной станцией метро.
Иван: Есть же простые решения. Например, существует электричка, которая ходит до Ораниенбаума, — она движется параллельно проспекту Народного Ополчения и Ветеранов, останавливаясь на станциях «Дачное», «Ульянка», «Лигово», «Сосновая Поляна». При нормальной урбанистической деятельности все эти станции можно было бы использовать как легкое метро. Сделать как МЦК в Москве. Но почему-то всем на это наплевать.
Виталий: То же самое можно сказать про трамвайный парк Красносельского и Кировского районов. У трамваев, которые идут от станции метро «Автово», — №№ 36, 41, 60, 52, — по идее, отлично продуманные маршруты, есть выделенная полоса. Там постоянно ремонтируют полотно, но на качестве движения это никак не сказывается. Трамвай как ехал в конце 90-х со скоростью 10 километров в час, так и продолжает ехать. Сейчас закупили новые красивые трамваи. Но никакого толка от этого нет. Ты на трамвае без пробки будешь ехать столько же, сколько в пробке, потому что из-за некачественно положенных рельсов движение безумно медленное.
Иван: В Красносельском районе не так давно построили ЖК «Балтийская жемчужина». Из-за китайского инвестора его все почему-то воспринимали как Чайна-таун. Госпожа Матвиенко сделала, мне кажется, хорошую историю для района. Но, видимо, поскольку она не успела — не доделала транспортную составляющую. Там предполагался «Надземный экспресс».
Сейчас строят новые кварталы, количество населения увеличивается. Больше всего мы боимся, что Красносельский район превратится в Девяткино — место, где невозможно жить. Красносельский район раньше и так местами напоминал гетто (здесь давали квартиры не всегда благополучным персонажам, из-за чего в конце 90-х местами было стремно).
Виталий: И у жителей Красносельского района нет рупора, хотя сказать, как видите, есть о чем. Ситуация ухудшается не по дням, по часам.
Иван: Я люблю весь Петербург, исключая северные районы.
Виталий: Я вот очень не люблю Озерки.
Иван: А мне кажется, там прикольно. У моего покойного родственника был частный дом недалеко от метро.
Виталий: Это район, где умер Горшок? (Дом, в котором в 2013 году скончался солист группы «Король и Шут», находится на Озерковском проспекте, 5. — Прим. ред.)
Иван: Не знаю. Смысл в том, что там неплохо. Вот проспект Просвещения — не очень райончик. Он прям бесит. Когда мы уезжали с Просвета на съемки фильма «Лето», у меня было ощущение, что я в Москве на какой-то тупой станции типа «Водный стадион». Девяткино, Парнас, Рыбацкое — безликие истории.
В фильме «Лето» мы играли ноунейм-группу, которая выступает после Цоя. Съемки были в Кронштадте в прошлом августе, Серебренникова взяли сразу после этих съемок. Кронштадт, кстати, прикольное место, я там прям кайфанул.
Виталий: Только там есть негде.
Иван: Очень странный город. Может, из-за того, что долго был закрытым. Вроде бы ты в Петербурге — и в то же время нет.
Атмосфера на съемочной площадке была интересная. Сам господин Серебренников — супервежливый, интеллигентный. Всем говорил спасибо.
Виталий: Он говорил: «Отлично сыграли, отличный дубль, но давайте еще раз».
Иван: Насколько я понял, в кинематографе существует кастовое деление: сначала (ниже всех) идут актеры массовых сцен, потом — групповка, актеры эпизодов, камео, съемочная группа и, наконец, основной состав. Эта иерархия становится видна, когда накрывают на стол. Не дай бог встать перед оператором — будешь уничтожен, на тебя выльют столько желчи. Там чуть ли не до драки доходило. Мы не очень привыкли к таким раскладам.
Иван: Самое ужасное место в Петербурге — это Сенная площадь. У меня почему-то всегда было ощущение, что если в городе произойдет что-то очень плохое, то это будет как-то связано с Сенной. У нее отвратительная энергетика. И вот произошел террористический акт (взрыв в вагоне метро на перегоне между станциями «Сенная площадь» и «Технологический институт» 3 апреля 2017 года. — Прим. ред.).
Виталий: И там же козырек падал (10 июня 1999 года обрушился козырек станционного павильона, погибли семь человек. — Прим. ред.).
Иван: Приходя на Сенную, я не чувствую себя в центре Петербурга. Но сейчас люди, которые занимаются градоустройством, делают очень хорошие шаги, убирая эти ужасные ларьки с безвкусицей.
Виталий: Логично, что Сенная площадь становится более приличной, инвестиционно привлекательной.
Иван: Ну про инвестиционную привлекательность ты загнул. Но, по-моему, без ларьков стало лучше. Ничего не хочу говорить о том, что у торговцев на Сенной были договора и что их просто выгнали. Я оцениваю исключительно конечный результат.
Более того, существует такой замечательный анклав, как Апраксин двор. Треша на «Апрашке», мне кажется, хватит абсолютно на весь центр Петербурга. Апраксин двор постоянно хотят реконструировать, а мне кажется, что этого делать не нужно. Там настолько все раздолбано! Ничего не изменилось лет за 20: разруха-разруха. Ты не можешь себе даже представить, что сейчас 2018 год (только по подделкам футболок Supreme). Я там бываю в знаменитой чуфальне. И мне очень нравится водить туда москвичей, особенно восхищенных Петербургом, — когда хочется, чтобы они поскорее уехали. Ладно, это шутка.
Иван: Вообще, мне кажется, что Петербург сейчас на безумном подъеме. Три главных бара-клуба России находятся в Петербурге: «1703», «Ионотека» и «Клуб». В Москве на данный момент, по моему мнению (может, они от нас что-то скрывают), нет таких культовых баров. Есть «Сосна и липа», но это просто жутко скучное место.
Петербург сейчас — прям луч света в темном царстве. У нас сложилась уникальная ситуация, когда сюда съезжаются люди со всей страны. Причем это люди, которые преследуют какие-то более интересные цели, нежели просто заработать денег. Они могут тратить гораздо меньше времени на скучную работу и больше — на какие-то веселые проекты. В Москве же можно много работать только на одну аренду.
источник
Они появились только в июне, а уже в сентябре стали самой спорной, противоречивой и обсуждаемой группой в так называемых «прогрессивных кругах» ленинградской молодежи. За этот рекордно короткий период группа успела дать несколько экстраординарных концертов (причем, на одном, их выгоняли со сцены, а на другом несколько раз вызывали на бис).
Электрофорез уже успели сравнить и с Joy Division (видимо, других групп в Ленинграде не знают), и с Depeche Mode, и даже про «исступленный вокал Святозара Черноусова» (вот ведь перл) кто-то от избытка ума написал. Но все это п….ж и подлая провокация со стороны тех, кто, видимо, и правда позабыл свой «культурный багаж», как поет Черноусов в одноименной песне.
Правда в том, что ни на что это, конечно же, не похоже, хоть и всплывают в сознании смутные ассоциации. Но первое слово, которое приходит на ум, когда слушаешь Электрофорез — это слово «странно» и сопутствующее ему чувство легкого недоумения, которое появляется, когда не можешь классифицировать явление, впервые столкнувшись с ним.
Признаюсь честно, услышав группу в первый раз, я вообще ничего не поняла, только возник вопрос: «Это что вообще?». Выключила. Но что-то в этой музыке зацепило и заставило прослушать трек еще раз. И еще раз. А потом уже невозможно было остановиться.
Эту музыку еще не понимают, в нее попросту не «врубаются». И ничего удивительного — народ слишком инертен, слишком немобилен и не подготовлен к восприятию отличающегося, чтобы с ходу оценить то, что сейчас делают Топоров и Черноусов. Скорее всего, через полгода, год ситуация изменится, но прислушаться (во всех смыслах) стоит уже сейчас, а то есть шанс упустить то самое пресловутое возрождение российской культуры, о котором до хрипоты спорят интеллектуалы, и которое, наконец, кажется (при поддержке «Собора»!) начинает происходить.
Уже сейчас те, кто «в курсе» называют их «лучшей новой российской группой», «свежим воздухом» и с нетерпением ждут «подготовленной за пять недель в кофеиново-бензедриновом угаре» презентации первого альбома Электрофореза — #1.
— Итак, группа Электрофорез. Ребята, я про вас ничего не знаю: слышала две песни и смотрела передачу «Балкон ТВ». Расскажите сами, что за проект, почему и как он возник. Представьтесь.
— (Виталий) Все, и тексты и музыку пишем вместе. Играем электронику, это может быть синти-поп может быть church wave.
— Я прочитала такой термин — христианская электроника. Как это к вам относится и что значит?
— (Святозар) Это относится к тому, что нас достаточно интересует данный вопрос, это очень красиво. Я все детство пел в церковном хоре, на данный момент не пою, занимался знаменным распевом, учусь в РХГА, получаю второе высшее. В то же время сама христианская идея и ее атрибуты нам достаточно близки.
— (Виталий) Да, это действительно очень красиво. Я вырос в религиозной семье, и, к слову, я жил два года в Казахстане и многому научился у тамошних электронщиков
— А что за христианская идея?
— Песня «Сатана, уходи!» как соотносится с христианской идеей?
— (Святозар) Мы хотим, чтобы Сатана ушел, он конкретно мне мешает.
— Как он тебе мешает?
— (Святозар) Мне он не нужен. Мне плохо с ним, мне хорошо без него.
— Вы поддерживаете идею дуализма, получается, есть и Сатана тоже?
— (Святозар) Поскольку, миром правит соблазн, и это плохо, то нужно что-то с этим делать…
— (Виталий) Одна из ключевых строчек в первом куплете «поможет победа себя над собой» — это очень важная строчка. То есть победа над собой — во многом это и победа над Сатаной. Мы не боремся с Традицией, мы боремся с *красивостью* и с художественной неправдой.
— (Святозар) Сатана в себе, получается. Мы не заключаем союз с проституцией, мы заключаем союз с самими собой. С хорошей частью себя. В то же время мы не отрицаем иррационального себя. Мы хотим быть счастливыми.
— Значит Сатана это не некая персона, а скорее синоним соблазна?
— (Виталий) Конечно. Вы очень правильно поняли.
— Расскажите о своем сотрудничестве со Slow Suicide. Как вы с ними схлестнулись и почему участвуете в презентации «Ритуальное поведение в популярной музыке» на примере ваших коллективов? Что значит ритуальность, ритуальное поведение в этом контексте?
— (Святозар) В данной ситуации ритуальное поведение это то, что не совсем осознано. На концерте мы хотим это осознать и посмотреть на это под другим углом. В то же время мы могли бы поговорить о музыкальной части, если вам это интересно.
— Да, нам очень интересно.
— (Святозар) Наш метод, как мы делаем песни: у нас есть два замечательных прибора — два грувбокса. Мы сознательно отошли от всего, что нам мешает. То есть, допустим, у меня находится грувбокс-синтезатор, у Виталия — сэмплер. Мы делаем что-то дома, потом приносим, соотносим, и из этого получается хороший результат, как нам кажется. Мы не настаиваем на этом, но все же. Ярким примером может являться песня «Енисей», где в басу присутствует паттерн Виталия и сэмплы, а я сделал синтезаторную аранжировку, а во второй части присутствует мой паттерн с сэмплами Виталия. Синергия дает эти результаты.
— (Виталий) Устройствами мы можем свободно обмениваться, тем более, что мы соседи, с детства вместе, то есть, каждый может месяц сэмплировать, а месяц синтезировать.
— А музыка у вас сугубо электронная?
— (Святозар) Да, мы стараемся… грешим этим. На «Балкон ТВ» была даже некоторая издевка, я стоял с неподключенной гитарой и думаю, не каждый заметил, что я на ней вообще не играл, настолько образ человека с гитарой воспринимается целостно. В то же время мы не занимаемся абсурдом, потому что Театр Абсурда уже устарел и нужно делать что-то новое.
— (Виталий) Допустим, мы сейчас пишем альбом, который должен скоро выйти, это наш первый альбом, он будет очень серьезным. Мы решили, что нужно оставить все шутки в духе «Балкон ТВ» в стороне, нужно предельно понятно показать свою позицию, донести ее до слушателя, чтобы слушателю было максимально комфортно. Альбом будет разительно отличаться от того, что вы видели на «Балкон ТВ», это будет альбом для слушателя и для нас, здесь будет все в синтезе.
— (Святозар) Еще хотелось бы поблагодарить заранее «Собор» за оказанную поддержку в этом плане: и в наших музыкальных начинаниях и в поэтических.
— Я знаю, что Данила Холодков как-то участвует записи вашего альбома. Расскажите, пожалуйста, о сотрудничестве.
— (Святозар) Он в некотором смысле перкуссионист, и оказывал нам огромную поддержку на протяжении всего альбома, заставлял нас в себя поверить.
— (Виталий) Во многом психологическую поддержку. Потому что он заставил нас понять, что то, что мы делали на тот момент, когда он нас увидел, что это кому-то еще нужно, что это может быть интересно каким-то людям и, соответственно, Данила, можно сказать, открыл нас.
— (Святозар) Старший брат Электрофореза.
— Раз уж мы заговорили о России и российской музыке, как думаете, почему такая ситуация складывается: отечественная музыка — это по большей части какое-то копирование, эпигонство, заимствование, почему никто не делает ничего принципиально нового?
— (Святозар) У нас вообще ничего нового не происходит.
— А может произойти?
— (Виталий) У нас же такая ситуация и в экономике, и в промышленности, не только в музыке.
— (Святозар) Мы экономисты (Виталий — НИУ ВШЭ, Святозар — ФИНЭК), в некотором смысле, хотя я больше социолог по образованию. И действительно видно, что у нас есть отставание и мы можем его преодолеть. По крайней мере, в культурном плане, то, что к этому моменту накопировали, мы должны осознать. Осознания нет — в этом большая проблема. Плохо не то, что мы копируем, джаз тоже все заимствовали, но, все-таки его осознавали и делали что-то новое, и это мировое движение было. То же самое, как если взять в пример Японию с нойзом, и можно так до бесконечности, по крайней мере, в музыкальной сфере.
— Если говорить исключительно о музыке Электрофореза, каких результатов вы пытаетесь добиться?
— (Святозар) Интересно сочетать свою природную тягу к гармонии с приобретенной тягой к дисгармонии. В этом плане очень хорошо помог Данила в песне «Сатана», когда, действительно, идеи приходили не только группе, но еще и Даниле в момент записи.
— Мне вот вы напомнили группу Депеш Мод. Это случайность какая-то и мое больное воображение или «нарочность»?
— (Святозар) А группу «Руки вверх»?
— (Виталий) В начале прозвучало слово church-wave, возможно его можно применять в данном случае, Депеш Мод, конкретно, здесь ни при чем.
— (Святозар) Да, на самом деле мы просто хотели немного танцевальности добавить.
— Сатана, уходи — очень танцевально.
— (Виталий) Так, а как можно прогонять нечистых духов, если не танцами?
— То есть ритуальность и сюда вкрадывается?
— (Святозар) Ну конечно, у нас ведь и мероприятие так называется.
— Очень хочется задать банальный вопрос, о чем ваши песни.
— (Святозар) На самом, деле песни не то, что бы о любви, а, скорее, о нас. Несмотря на то, что, к сожалению, или к счастью, это неясный абстрактный ответ, но песни, действительно, о состоянии. То есть, в зависимости от того, в каком состоянии находишься — пишешь ту или иную песню.
— (Виталий) Значит, о любви к себе.
— А такой специфический формат — дуэт клавиши и вокал был выбран сознательно или это случайно получилось?
— (Святозар) Наш первый концерт проходил таким образом — у Виталика были клавиши и сэмплер, а у меня еще был грувбокс, но мы решили, что удобнее было бы, если бы каждый человек занимался своим делом.
— (Виталий) Мы всегда мечтали, чтобы Святозар был свободным вокалистом и не был обременен музыкальными инструментами.
— Как вы относитесь к смерти?
источник
Doni, Эллаи Да ну её 3.96 Mb (168 кбит/с) 3:13
Макс Корж 2 типа людей 3.01 Mb (96 кбит/с) 4:15
MATRANG Круг 3.22 Mb (150 кбит/с) 2:55
HammAli, Loc-Dog Любимая песня 3.58 Mb (155 кбит/с) 3:08
DAVA Ранила 5 Mb (209 кбит/с) 3:16
Элджей feat. Era Istrefi Sayonara детка 3.75 Mb (187 кбит/с) 2:44
ELMAN Антигерой 3.45 Mb (172 кбит/с) 2:44
T-Fest Человек 3.45 Mb (121 кбит/с) 3:53
Tanir, Tyomcha Da Da Da 4.51 Mb (186 кбит/с) 3:18
SQWOZ BAB КУСЬ 4.02 Mb (238 кбит/с) 2:18
RASA Пчеловод 3.7 Mb (178 кбит/с) 2:50
PVNTERV, Roully Чупа Чупс 4.56 Mb (187 кбит/с) 3:19
NЮ Веснушки 4.71 Mb (199 кбит/с) 3:13
EXCE$$ Bustdown 5.34 Mb (263 кбит/с) 2:46
дора Дорадура 3.39 Mb (207 кбит/с) 2:14
KARTASHOW Net Net Net 2.95 Mb (133 кбит/с) 3:01
Джаро & Ханза Мучаешь 4.7 Mb (283 кбит/с) 2:16
VERBEE Зацепила 3.36 Mb (178 кбит/с) 2:34
3-ий Январь Хубба Бубба 3.81 Mb (157 кбит/с) 3:18
ATL Грустный диджей 4.88 Mb (171 кбит/с) 3:53
Mull3 Милая, милая 4.82 Mb (288 кбит/с) 2:17
ATL Серпантин 3.23 Mb (156 кбит/с) 2:49
JONY Love Your Voice 4.56 Mb (248 кбит/с) 2:30
JONY Аллея 4.71 Mb (271 кбит/с) 2:22
Zivert Beverly Hills 5.25 Mb (196 кбит/с) 3:39
Rauf & Faik скандалы 3.72 Mb (127 кбит/с) 3:59
DAVA Милада 5.44 Mb (257 кбит/с) 2:53
Клава Кока Половина 5.58 Mb (251 кбит/с) 3:02
MACAN Пьяное голосовое 5.18 Mb (226 кбит/с) 3:07
Nebezao, Андрей Леницкий Как ты там? 4.21 Mb (172 кбит/с) 3:20
Oxxxymiron feat. Самариддин Раджабов Ветер Перемен (2 раунд 17ib) 3.25 Mb (296 кбит/с) 1:30
The Limba СМУЗИ 5.64 Mb (298 кбит/с) 2:35
VERBEE Один 4.45 Mb (319 кбит/с) 1:54
Al Fakher #МУЗЫКАДЛЯДУШИ 3.81 Mb (240 кбит/с) 2:10
JONY Лали 4.67 Mb (258 кбит/с) 2:28
Ramil’ Алё, родной 4.41 Mb (242 кбит/с) 2:29
Dabro Поцелуй 4.81 Mb (189 кбит/с) 3:28
Andro Болен твоей улыбкой 5.6 Mb (276 кбит/с) 2:46
10AGE Я тот, кто довезёт 3.24 Mb (158 кбит/с) 2:47
Мот Перекрестки 3.99 Mb (147 кбит/с) 3:41
Mitchel Айкос (prod. by SOAHX) (prod. by SOAHX) 3.55 Mb (196 кбит/с) 2:28
Нурминский Валим 4.27 Mb (192 кбит/с) 3:02
JONY Комета 4.27 Mb (217 кбит/с) 2:41
Бабек Мамедрзаев Ой ой ой 4.14 Mb (224 кбит/с) 2:31
Мари Краймбрери Мне так хорошо 3.42 Mb (136 кбит/с) 3:26
RYZE Тебя манят 3 Mb (153 кбит/с) 2:40
Zivert Credo 3.68 Mb (163 кбит/с) 3:04
Макс Корж Шантаж 4.81 Mb (204 кбит/с) 3:13
Миа Бойка Ананас Адидас 4.13 Mb (313 кбит/с) 1:48
HammAli & Navai Девочка-война 3.47 Mb (146 кбит/с) 3:14
ЛИТВИНЕНКО Оп, мусорок 5.4 Mb (252 кбит/с) 2:55
Miko Девочка в тренде 5.21 Mb (282 кбит/с) 2:31
Navai, Bahh Tee Не приму и даром 4.87 Mb (201 кбит/с) 3:18
Andro Ночной рейс 5.11 Mb (314 кбит/с) 2:13
Miyagi Marlboro 3.7 Mb (124 кбит/с) 4:03
NILETTO Любимка 3.52 Mb (131 кбит/с) 3:39
MARCUS Я помню тот вечер 4.91 Mb (243 кбит/с) 2:45
Скриптонит Положение 4.96 Mb (144 кбит/с) 4:42
Джаро & Ханза Ай ай ай 5.29 Mb (239 кбит/с) 3:01
VERBEE Ненужный 3.93 Mb (200 кбит/с) 2:41
HammAli & Navai, Миша Марвин Я закохався 5.36 Mb (218 кбит/с) 3:21
HammAli & Navai Прятки 3.49 Mb (148 кбит/с) 3:13
Mitchel feat. Soahx Айкос (Glazur & Olmega Remix) (Glazur & Olmega Remix) 2.86 Mb (100 кбит/с) 3:53
Когда то давно я создал этот проект что бы самому слушать или скачивать музыку онлайн, по тому как устал от обмана в интернете. Мне было сложно найти нужную композицию и не попасться на развод. Доступ к скачиванию и прослушиванию музыки я не закрывал, по этому вскоре сайт стал разрастаться. Теперь вот и ты попал сюда и можешь скачать(На Android или iPhone) абсолютно любую музыку. Все песни беруться из публичного доступа с других сайтов. Я надеюсь тебе тут понравится и ты добавишь нас в закладки как это сделали уже более 1 миллиона меломанов! Песни с популярных порталов: музмо, зффм, зайцев нет, музофон и так далее.
источник