Казка про рєпку, або Хулі не ясно?
Свирид Опанасович, дєдка.
Химка, бабка.
Валька, онука.
Джек, песик.
Мурзік, котик.
Вєра і Надєжда, мишки.
Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, дослідники калу.
Хата Свирида Опанасовича — забацане місце, куди рєдко ступа культура. З вікна, затягнутого бичачим пузирем, можна побачити грязюку, дощ, бурю, а також мороз. Інколи, в ритмічному оскаженінні, з диким завиванням і карканням, мимо вікна проносяться зграї ворон, драконів, крилатих клопів і летючих пацюків. В ці хвилини в хаті темніє. Посеред хати сидить Свирид Опанасович у валянках і шапці-ушанці, за спиною у нього ружжо, біля руки лежить гостро наточена сокира, так, що дотягнуться до неї зовсім не важко. Вінчає обстановочку опудало крокодила, яке гойдається під стелею. На крокодилі де-не-де приклеєні ярлики готелів і закордонних спиртних напоїв. Свирид Опанасович видовбує з кишені коробочку калу, нюхає її, чха і кладе в кишеню назад. Входять мокрі і брудні дослідники калу Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, вдягнуті у все резинове. В руках у них прибори, якими міряють кал. У Саломона Самсоновича під пахвою невеличкий забитий дракон, він швиряє його на стола, як магазінну курку.
Саломон Самсонович (до діда). Скажи бабі, шоб борщ зварила. Часником заправить та сметаною, галушками — то, шо нада!
Свирид Опанасович з огидою бере дракона за обляпані кров’ю зелені крильця.
Свирид Опанасович. Блядь! Колись я іще пацаном був, то їх зимою в нас не було. Оце, як тіки осінь, вони своїх дітей ото позганяють на леваду і вчать літати, а потім посідають, падли, і тіки м’ясом римигають, ну чисто корови. А через пару тижнів всі в Африку полетять. І так красіво летять, блядь, строєм, аж земля трясеться. Коли їх главний серне, то і остальні тоже. Бува, цілі села гімном засиплять. Порядок тада у них був.
Саломон Самсонович. А щас?
Свирид Опанасович. Щас ні. Щас ні в них, ні в нас, кругом порядка нема.
Африкан Свиридович. А щас чого не улітають, діду?
Свирид Опанасович. Хуй його зна. Колись порядок був, нахуй, не те, шо січас!
Входить Валька, онука Свирида Опанасовича, це здоровенна обізяна. вдягнута у просте, охайне платтячко.
Валька. Шо ви пиздите, діду? Раньше, раньше. Шо за ностальгія, чого вам щас не хвата, тюрми?
Свирид Опанасович. Мовчи, обізяна йобана, шо ти понімаєш?
Африкан Свиридович (мрійливо лапа дракона). Вони таки щас сильно поменшали. Я помню, ще коли малий був, то були такі, як бугаї, а щас такі, як курчата. І шо воно далі буде?
Саломон Самсонович. А хулі тут непонятного? Обичний мутагенез. Дракони меншають до таких розмірів, шоб прогодувати свої сім’ї.
Африкан Свиридович. Зате пацюки стали, як самольоти, а клопи, як сичі.
Саломон Самсонович. Шо ви хочете. Африкан Свиридович ? Це жизнь, а жизнь, як в пєснє пойотся. «не кончається».
Свирид Опанасович (ні до кого не звертаючись). Жизнь хуйовая. (З сіней чути шкрябання і завивання Джека.)
Саломон Самсонович. І потом, Африкан Свиридович, подивіться на Дарвіна.
Свирид Опанасович. Ти б на себе подивився, весь в гамні.
Саломон Самсонович. А ви не пиздіть зря, Свирид Опанасович, вас пока не спитали. Так от, взглянітє ширє: спочатку у нас все мале, ну там раковини, спірохети разні. Вобшєм, шо я вам розказую, та поїбєнь, то з моря вилізла. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Опанасович. Так.
Говорячи це, Свирид Опанасович професійно відчикрижує дракону голову і заходиться його обдирать. З сіней знову чути істеричне скавучання Джека і дряпання його пазурів.
Саломон Самсонович. Потом знов все велике, динозаври. бронтозаври, всякі там пиздозаври. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Опанасович. Так.
З цими словами Свирид Опанасович кида драконові тельбухи і голову Джеку, який з гавканням врива
источник
Лесь Подервянский (1952 — …) — художник по роду деятельности и литератор (в основном драматург) по роду развлечений. Весьма культовая личность в среде украинских интеллигентов и вообще людей, мало-мальски отягощенных образованием и интеллектом. В частности, в украинских интернетах. Как и Т. Г. Шевченко, прославился вовсе не картинами, а писательской деятельностью. За последние 30 лет накатал порядка 50 пьес, многие из которых разобраны на цитаты чуть менее, чем полностью. Также частенько приглашаем на разного рода конференции по вопросам мата в украинском языке и вообще.
Изначально писались исключительно для доставляния лулзов узкому кругу товарищей, но со временем широко расползлись по городам и весям.
Подервянский стебал все, что движется (вернее, тогда двигалось). Тогдашнюю «богему» («Піздєц», «Місце встрєчі, ізменіть ніззя, блядь!», «Сноби», «Нірвана»…), межнациональные конфликты («Кацапи», «Гамлєт або феномен дацького кацапізьма»…), просто текущую реальность («Цікаві досліди», «До хуя масла», «Утопія»…) и т. д. Впрочем, иногда скатывался в совсем уж полный пиздец и абсурдизм («Рух життя або Динамо», «Павлік Морозов», «Іржик»…). Судя по всему, все эти творения больного художественного ума тоже символизируют, но мысли по этому поводу расходятся. Что характерно — среди главных героев нет ни одного явно положительного и вызывающего сочуствие у автора, «скрізь підараси». Впрочем, не согласиться с автором трудно.
Написано все смачным суржиком, перемежаемым достаточно умелым цинничным матом. При некотором напряжении вполне воспринимается и принципиально русскоязычным читателем/слушателем, есть прецеденты. Кстати, заценивать более чем настоятельно рекомендуется в аудиоформате (записи авторских прочтений), хотя доступны и транскрипты записей, а также издания вида «собрание сочинений».
Кстати об использовании суржика, есть мнение что:
Это стеб, над категорией лиц не сподобившихся нормально выучить хотя бы один язык, из двух. В результате — с какой стороны не слушай — ацкий говор.
Содержание не менее чудовищно, чем форма.
Т.е. автор дает описание такого себе жлоба (не рассового украинца, а именно жлоба/реднэка). После вышесказанного — становится невозможно смотреть украинское ТВ — постоянно чувствуется перо Мастера (по обоим пунктам).
Общепризнанно найболее эпичные творения — «Гамлєт…», «Піздєц», «Казка про рєпку або Хулі не ясно», «Павлік Морозов», «Місце встрєчі…», «Герой нашого часу». Соответственно, они же найболее расхватаны на фразочки, некоторые из которых даже могли считаться мемами, например:
Гамлєт. Не можна мстить. Повинні ми любити всіх підорасів, злодіїв, убивць. Бо кожний з них — народ, всі — богоносці.
Привид(іронічно). То може ти і м’яса не їси?
Также нужно заметить, что пьеса «Матриця», иногда приписываемая Подервянскому, на самом деле ему не принадлежит, а является дешевым закосом, как и многие другие фанские подражания.
Официальный сайт — doslidy.kiev.ua. На сайте, помимо самих пьес в mp3 формате и текстов, можно найти также такие любопытные вещи, как набор звуков к играм.
В среде фанатов также известен как «Митець» (читается Мытэць), «Клясик». Найболее заядлые почитатели в состоянии вспомнить какую-нибудь фразочку на любые случаи жизни. В сущности, цитирование ЛП сродни забугорному феномену цитирования Монти Пайтонов, то бишь, иногда все сводится к банальному перебросу выдранными с мясом цитатами без какой-либо привязки к контексту и вообще понту ради. Были и постановки найболее культовых вещей (не в «сурьезных» театрах, естественно).
В последнее время новой драматургии за Лесем замечено не было. Последним знаменательным событием было совместное выступление Подерянского с Олегом Скрипкой, где они в ролях почитали некоторые избранные пьессы, и Скрипка неплохо подыграл на аккордеоне и гитаре. «Блєск та ніщєта підорасів», 2007.
Одной из наиболие используемых цитат, наверняка, является фраза «Купатись чи не купатись?» («Купаться или не не купаться?»). Как правило выражает, что перед использующим ее, в данный момент, стоит моральная дилемма, при этом, на результаты принятия того или иного решения, использующему ее будет скорее всего одинаково насрать да и сама дилемма уже порядком его заебала. Более полный текст приведен ниже:
Гамлєт:
— Як остопиздило купатися мені. Чи може іскупатися? Купатись чи не купатись? Блядські ці питання вже зайобують. То може, не вагаясь, спустити враз штани та батерфляєм хуярити, аж поки за буями в очах не потемніє? Ну а згодом? Про наслідки можливі не подумать? Один лиш тільки раз і вже крадеться піздець з своєю усмішкою хижой. Простуда, геморой, чіряк на сраці, запльована підлога, лікарі, від шприца гематоми і могила… На ній брудна Офелія вонюча та купка маргаріток, а під нею лежить той фраєр, що любив купатись. Такіє варіанти єбав я в рот і в носа. (Гамлєт харка у море і його дрючком пиздячить.)
Лесь Подерв’янський. «Гамлєт, або Феномен датського кацапізма.»
Следующая цитата довольно толково объясняет стремления и желания некоторых анонимусов в доперестроечные времена:
— Така вже в нас робота. Хех, І потім кал — це цікаво.
— Звичайно. Кожному своє — так було написано на воротах Бухенвальда.
— Розумієте. Мурзік Васильович, кал — дуже цікава штука. Ви помітили, що людина, коли посре, завжди оглядається, шоб побачити, скіки вона насрала і якої якості кал. Їй цікаво, а цікавість — це шлях в майбутнє.
— А навіщо вам шлях у те, чого у вас нема?
— Ну, не кажіть. У людства зоряне майбутнє.
…
— Розумієте, Мурзік Васильович, людина завжди цікавилася трьома речами. По-перше, своїм калом, по-друге — питками та казнями, і уродами. Дайте їй все це, і вона буде ощущать, шо живе не напрасно.
Перевод не может отразить сути сполна, но всё же:
— Такая уж у нас работа. Хех, и потом кал — это интересно.
— Конечно, каждому свое — так было написано на воротах Бухенвальда.
— Понимаете, Мурзик Васильевич, кал — очень интересная вещь. Вы заметили, что человек, когда посрет, всегда назад оглядывается, чтоб посмотреть, сколько он насрал, и какого качества кал. Ему интересно, а интерес — путь в будущее.
— А зачем вам путь в то, чего у вас нет?
— Ну не говорите, у человечества звездное будущее.
…
— Понимаете, Мурзик Васильевич, человек всегда интересовался тремя вещами. Во-первых — калом, во-вторых — пытками и казнями и уродами. Дайте ему все это и он будет ощущать что живет не напрасно.
Лесь Подерв’янський. «Казка про рєпку, або Хулі не ясно?»
Дівчаток недозрілих наших хоче він
злякать з сосни зненацька видом хуя.
«Павлік Морозов»
Примечания
↑ В темному кутку приємної форми пикатий тєлєвізор «Sony» показує смішне і водночас з тим трагічне кіно. Це не Кустуріца, і не Грінуей. Це засідання Верховної Ради. (В тёмном углу приятной формы мордатый телевизор «Sony» показывает смешное, но, одновременно, и трагичное кино. Это не Кустурица и не Гринуэй. Это заседание Верховной Рады.)
↑ В 2006 году была опубликована новая пьеса под названием «Блєск і ніщета підарасів»
источник
Казка про рєпку, або Хулі не ясно?
Свирид Опанасович, дєдка.
Химка, бабка.
Валька, онука.
Джек, песик.
Мурзік, котик.
Вєра і Надєжда, мишки.
Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, дослідники калу.
Хата Свирида Опанасовича — забацане місце, куди рєдко ступа культура. З вікна, затягнутого бичачим пузирем, можна побачити грязюку, дощ, бурю, а також мороз. Інколи, в ритмічному оскаженінні, з диким завиванням і карканням, мимо вікна проносяться зграї ворон, драконів, крилатих клопів і летючих пацюків. В ці хвилини в хаті темніє. Посеред хати сидить Свирид Опанасович у валянках і шапці-ушанці, за спиною у нього ружжо, біля руки лежить гостро наточена сокира, так, що дотягнуться до неї зовсім не важко. Вінчає обстановочку опудало крокодила, яке гойдається під стелею. На крокодилі де-не-де приклеєні ярлики готелів і закордонних спиртних напоїв. Свирид Опанасович видовбує з кишені коробочку калу, нюхає її, чха і кладе в кишеню назад. Входять мокрі і брудні дослідники калу Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, вдягнуті у все резинове. В руках у них прибори, якими міряють кал. У Саломона Самсоновича під пахвою невеличкий забитий дракон, він швиряє його на стола, як магазінну курку.
Саломон Самсонович (до діда). Скажи бабі, шоб борщ зварила. Часником заправить та сметаною, галушками — то, шо нада!
Свирид Опанасович з огидою бере дракона за обляпані кров’ю зелені крильця.
Свирид Опанасович. Блядь! Колись я іще пацаном був, то їх зимою в нас не було. Оце, як тіки осінь, вони своїх дітей ото позганяють на леваду і вчать літати, а потім посідають, падли, і тіки м’ясом римигають, ну чисто корови. А через пару тижнів всі в Африку полетять. І так красіво летять, блядь, строєм, аж земля трясеться. Коли їх главний серне, то і остальні тоже. Бува, цілі села гімном засиплять. Порядок тада у них був.
Саломон Самсонович. А щас?
Свирид Опанасович. Щас ні. Щас ні в них, ні в нас, кругом порядка нема.
Африкан Свиридович. А щас чого не улітають, діду?
Свирид Опанасович. Хуй його зна. Колись порядок був, нахуй, не те, шо січас!
Входить Валька, онука Свирида Опанасовича, це здоровенна обізяна. вдягнута у просте, охайне платтячко.
Валька. Шо ви пиздите, діду? Раньше, раньше. Шо за ностальгія, чого вам щас не хвата, тюрми?
Свирид Опанасович. Мовчи, обізяна йобана, шо ти понімаєш?
Африкан Свиридович (мрійливо лапа дракона). Вони таки щас сильно поменшали. Я помню, ще коли малий був, то були такі, як бугаї, а щас такі, як курчата. І шо воно далі буде?
Саломон Самсонович. А хулі тут непонятного? Обичний мутагенез. Дракони меншають до таких розмірів, шоб прогодувати свої сім’ї.
Африкан Свиридович. Зате пацюки стали, як самольоти, а клопи, як сичі.
Саломон Самсонович. Шо ви хочете. Африкан Свиридович ? Це жизнь, а жизнь, як в пєснє пойотся. «не кончається».
Свирид Опанасович (ні до кого не звертаючись). Жизнь хуйовая. (З сіней чути шкрябання і завивання Джека.)
Саломон Самсонович. І потом, Африкан Свиридович, подивіться на Дарвіна.
Свирид Опанасович. Ти б на себе подивився, весь в гамні.
Саломон Самсонович. А ви не пиздіть зря, Свирид Опанасович, вас пока не спитали. Так от, взглянітє ширє: спочатку у нас все мале, ну там раковини, спірохети разні. Вобшєм, шо я вам розказую, та поїбєнь, то з моря вилізла. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Опанасович. Так.
Говорячи це, Свирид Опанасович професійно відчикрижує дракону голову і заходиться його обдирать. З сіней знову чути істеричне скавучання Джека і дряпання його пазурів.
Саломон Самсонович. Потом знов все велике, динозаври. бронтозаври, всякі там пиздозаври. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Опанасович. Так.
З цими словами Свирид Опанасович кида драконові тельбухи і голову Джеку, який з гавканням врива
(Перевод текста песни Лесь Подерв’янський — Казка про Рєпку, або хулі на английский #english version, на английском языке)
Сказка о рєпку, или Хули не ясно?
Свирид Афанасьевич, дєдка.
Химка, бабка.
Валька, внука.
Джек, песик.
Мурзик, котик.
Вера и Надежда, мышки.
Саломон Самсонович и Африкан Свиридович, исследователи кала.
Хата Свирида Афанасьевича — забацане место, куда редко ступа культура. Из окна, затянутого бычьим пузырем, можно увидеть грязь, дождь, бурю, а также мороз. Иногда, в ритмическом оскаженінні, с диким воем и карканням, мимо окна проносятся стаи ворон, крылатых драконов, клопов и летучих крыс. В эти минуты в доме темнеет. Посреди комнаты сидит Свирид Афанасьевич в валенках и шапке-ушанке, за спиной у него ружье, возле руки лежит остро наточен топор, так, что дотянутся до нее совсем не трудно. Венчает обстановочку чучело крокодила, которое качается под потолком. На крокодиле де-не-де приклеивали ярлыки отелей и иностранных спиртных напитков. Свирид Афанасьевич видовбує из кармана коробочку кала, нюхает ее, чха и кладет в карман назад. Входят мокрые и грязные исследователи Саломон калу Самсонович и Африкан Свиридович, одетые во все резиновые. В руках у них приборы, которыми измеряют кал. В Саломона Самсоновича под мышкой небольшой забит дракон, он швиряє его на стол, как магазінну курицу.
Саломон Самсонович (к деду). Скажи бабушке, чтобы борщ сварила. Заправить чесноком и сметаной, клецками — то, что надо!
Свирид Афанасьевич с отвращением берет дракона за обляпані кровь’ю зеленые крылья.
Свирид Афанасьевич. Блядь! Когда я еще пацаном был, то их зимой у нас не было. Вот, как только осень, они своих детей вот повыгоняют на леваду и учат летать, а потом занимают, падлы, и только м’мясом римигають, ну чисто коровы. А через пару недель все в Африку полетят. И так красиво летят, блядь, строем, аж земля трясется. Когда их главный серное, то и оставшиеся тоже. Бывает, целые села гимном засыпят. Порядок тада у них был.
Саломон Самсонович. А щас?
Свирид Афанасьевич. Щас нет. Щас ни у них, ни у нас, кругом порядка нет.
Африкан Свиридович. А щас чего не улетают, дед?
Свирид Афанасьевич. Хуй его знает. Когда порядок был, нахуй, не то, что сейчас!
Входит Валька, внука Свирида Афанасьевича, это здоровенная обізяна. одетая в простое, опрятное платье.
Валька. Шо вы пиздите, дед? Раньше, раньше. Шо за ностальгия, чего вам щас не хвата, тюрьмы?
Свирид Афанасьевич. Молчи, обізяна йобана, шо ты понимаешь?
Африкан Свиридович (мечтательно лапа дракона). Они же щас сильно уменьшились. Я помню, еще когда маленький был, то были такие, как быки, а щас такие, как цыплята. И что дальше будет?
Саломон Самсонович. А хули тут непонятного? Обичний мутагенез. Драконы уменьшаются до таких размеров, чтобы прокормить свои семьи’ее.
Африкан Свиридович. Зато крысы стали, как самолеты, а клопы, как сычи.
Саломон Самсонович. Шо вы хотите. Африкан Свиридович ? Это жизнь, а жизнь, как в пєснє пойотся. «не кончається».
Свирид Афанасьевич (ни к кому не обращаясь). Жизнь хуйовая. (Из сеней слышать скребки и вой Джека.)
Саломон Самсонович. И потом, Африкан Свиридович, посмотрите на Дарвина.
Свирид Афанасьевич. Ты бы на себя посмотрел, весь в гамні.
Саломон Самсонович. А вы не пиздит зря, Свирид Афанасьевич, вас пока не спросили. Так вот, взглянітє ширє: сначала у нас все малое, ну там раковины, спирохеты разные. Вобшєм, что я вам рассказываю, и поїбєнь, то с моря вылезла. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Афанасьевич. Так.
Говоря это, Свирид Афанасьевич профессионально відчикрижує дракону голову и принялся обдирать его. Из сеней снова слышать истерическое скулеж Джека и царапанье его когтей.
Саломон Самсонович. Потом снова все большое, динозаври. бронтозавры, всякие там пиздозаври. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Афанасьевич. Так.
С этими словами Свирид Афанасьевич кида дракону требухи и голову Джеку, который с лаем врива
Не знаете кто поет песню Казка про Рєпку, або хулі? Ответ прост, это Лесь Подерв’янський. Найти слова к музыке, текст песни и иногда даже аккорды здесь не сложно, обычно чтобы найти песню по словам, нужно ввести в поиске пару слов из песни и нажать кнопку поиск. Можете теперь использовать текст и слова этой песни в караоке или просто подпевать, включив свой mp3 плеер. Не нужно пытатся перевести песню на русский или английский язык, перевод песни Лесь Подерв’янський — Казка про Рєпку, або хулі уже есть на текстпесни2.ру, а скачать текст песни т.е lyrics можно выделив его мышкой.
Просмотров за все время у Лесь Подерв’янський — Казка про Рєпку, або хулі: [688]
источник
Дійові особи
Свирид Опанасович, дєдка.
Химка, бабка.
Валька, онука.
Джек, песик.
Мурзік, котик.
Вєра і Надєжда, мишки.
Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, дослідники калу.
Дiя перша.
Хата Свирида Опанасовича — забацане місце, куди рєдко ступа культура. З вікна, затягнутого бичачим пузирем, можна побачити грязюку, дощ, бурю, а також мороз. Інколи, в ритмічному оскаженінні, з диким завиванням і карканням, мимо вікна проносяться зграї ворон, драконів, крилатих клопів і летючих пацюків. В ці хвилини в хаті темніє. Посеред хати сидить Свирид Опанасович у валянках і шапці-ушанці, за спиною у нього ружжо, біля руки лежить гостро наточена сокира, так, що дотягнуться до неї зовсім не важко. Вінчає обстановочку опудало крокодила, яке гойдається під стелею. На крокодилі де-не-де приклеєні ярлики готелів і закордонних спиртних напоїв. Свирид Опанасович видовбує з кишені коробочку калу, нюхає її, чха і кладе в кишеню назад. Входять мокрі і брудні дослідники калу Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, вдягнуті у все резинове. В руках у них прибори, якими міряють кал. У Саломона Самсоновича під пахвою невеличкий забитий дракон, він швиряє його на стола, як магазінну курку.
Саломон Самсонович (до діда). Скажи бабі, шоб борщ зварила. Часником заправить та сметаною, галушками — то, шо нада!
Свирид Опанасович з огидою бере дракона за обляпані кров’ю зелені крильця.
Свирид Опанасович. Блядь! Колись я іще пацаном був, то їх зимою в нас не було. Оце, як тіки осінь, вони своїх дітей ото позганяють на леваду і вчать літати, а потім посідають, падли, і тіки м’ясом римигають, ну чисто корови. А через пару тижнів всі в Африку полетять. І так красіво летять, блядь, строєм, аж земля трясеться. Коли їх главний серне, то і остальні тоже. Бува, цілі села гімном засиплять. Порядок тада у них був.
Саломон Самсонович. А щас?
Свирид Опанасович. Щас ні. Щас ні в них, ні в нас, кругом порядка нема.
Африкан Свиридович. А щас чого не улітають, діду?
Свирид Опанасович. Хуй його зна. Колись порядок був, нахуй, не те, шо січас!
Входить Валька, онука Свирида Опанасовича, це здоровенна обізяна. вдягнута у просте, охайне платтячко.
Валька. Шо ви пиздите, діду? Раньше, раньше. Шо за ностальгія, чого вам щас не хвата, тюрми?
Свирид Опанасович. Мовчи, обізяна йобана, шо ти понімаєш?
Африкан Свиридович (мрійливо лапа дракона). Вони таки щас сильно поменшали. Я помню, ще коли малий був, то були такі, як бугаї, а щас такі, як курчата. І шо воно далі буде?
Саломон Самсонович. А хулі тут непонятного? Обичний мутагенез. Дракони меншають до таких розмірів, шоб прогодувати свої сім’ї.
Африкан Свиридович. Зате пацюки стали, як самольоти, а клопи, як сичі.
Саломон Самсонович. Шо ви хочете. Африкан Свиридович ? Це жизнь, а жизнь, як в пєснє пойотся. «не кончається».
Свирид Опанасович (ні до кого не звертаючись). Жизнь хуйовая. (З сіней чути шкрябання і завивання Джека.)
Саломон Самсонович. І потом, Африкан Свиридович, подивіться на Дарвіна.
Свирид Опанасович. Ти б на себе подивився, весь в гамні.
Саломон Самсонович. А ви не пиздіть зря, Свирид Опанасович, вас пока не спитали. Так от, взглянітє ширє: спочатку у нас все мале, ну там раковини, спірохети разні. Вобшєм, шо я вам розказую, та поїбєнь, то з моря вилізла. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Опанасович. Так.
Говорячи це, Свирид Опанасович професійно відчикрижує дракону голову і заходиться його обдирать. З сіней знову чути істеричне скавучання Джека і дряпання його пазурів.
Саломон Самсонович. Потом знов все велике, динозаври. бронтозаври, всякі там пиздозаври. Так?
Африкан Свиридович. Так.
Свирид Опанасович. Так.
З цими словами Свирид Опанасович кида драконові тельбухи і голову Джеку, який з гавканням вривається до хати. Джек представляє собою здоровенного упиздня у піджаку, штанях, чоботах, але з собачою головою. Давлячись м’ясом, Джек страшно гарчить.
Саломон Самсонович. Потім знов все мале, опять поразводилось всяке падло — миші, комарі, клопи, пігмеї, блядь, всякі карлікі.
Африкан Свиридович. А слони?
Саломон Самсонович. Які слони? Ви їх коли-небудь бачили? Ви ще бронтозаврів би згадали! Хуйня це все! Басні дідуся Панаса, не було ніяких слонів.
Свирид Опанасович (продовжує пиздить дракона на катлєти). Інтєрєсно у вас получаєтся: слонів не було, а дідусь Панас, значить. був?
Саломон Самсонович. І дідуся Панаса тоже не було, нюханте свій кал, діду, і не отвлікайтєсь. Патом знов все большоє: дракони, як бугаї, бугаї, як я не знаю шо.
Свирид Опанасович (тупо). Як слони.
Свирнд Опанасович роздмухує вогонь і ставить казан з драконом у піч.
Африкан Свиридович (в’їдливо). Але ж клопи малі, мандавошки іщьо меньші, я вже не кажу про пацюків, самі обичні пацюки. Мій тато. як був малий, з ними грався. А щас піди, пограйся, кожен пацюк, як Б-52! Дракони аж всцикаються.
Саломон Самсонович. Кстаті, яка в них середня швидкість?
Африкан Свиридович. Хуй його зна, знаю тіки, шо як летить, не видно. А дракони катострофічно поменшали, так то тут і Дарвін ваш не просцить собі хуя, не те шо ми з вами.
Саломон Самсонович. А хулі ми, рядові аспіранти, наше діло — . кал.
Африкан Свиридович. Ну, нє скажитє, Саломон Самсонович, наша праця прекрасна, і она нужна людям.
Саломон Самсонович (із тонкою іронією). Особєнно таким, як Валька. Це ж ваш інститут її розробляв?
Африкан Свиридович. Інтєрєсно, шо ви імєєтє против Вальки? Нормальна внучка нормального дєдушкі.
Саломон Самсонович. При чьом здєсь дєдушка? Ви лучше спитайте, хто її мама? Признайтесь, мама була ваша — лабораторна?
Валька (гордо). Мама була дика.
Африкан Свиридович (запопадливо регоче). От бачите, а ви іще обіжаєте, самі ви лабораторний! Я за вальчиною мамой добряче погасав по джунглях, а она, в свою чергу, мене харашо покусала. Сама запальна, кров гаряча. Азія!
Саломон Самсонович. Ну, харашо, ну з Валькой ясно. От ви, практік, розкажіть, а якщо обізяною буде мужчіна, а женщіна буде обична, шо тагда?
Африкан Свиридович. Всьо буде навпаки, плод буде схож на людину, але з інтєлєктом обізяни. Пєрвий закон Менделя, але це тупіковий хід, у нас навіть завалили дісєртацію одного мудака.
Саломон Самсонович. Ну навіщо так жорстоко? Були б гарні обізянки.
Африкан Свиридович. Їх нема чого прикрашать, вони і так гарні. Подивіться на Вальку, бачте, які в неї зуби, а у вас?
Саломон Самсонович. Хулі зуби, зуби вставить можна, але я їбати б її не став, хіба шо п’яний.
Валька (ображено). А я тобі, дураку, і трєзвому б не дала! Ходить цілий день весь в гамні і шо-то вообража. Йобарь найшовся!
Свирид Опанасович. Валька, не пизди. коли старші балакають.
Валька. А чого вони обзиваються?
Африкан Свиридович. От ви напрасно питаєтесь, Саломон Самсонович, найті у Вальки якусь естетику, отталківаясь от антропоморфності.
Саломон Самсонович. Ви говоріте понятнєй, Африкан Свиридович.
Африкан Свиридович. Ну от смотрітє, от ви говоріте, шо Валька некрасіва, а лєбєдь красівий?
Саломон Самсонович. Красівий.
Африкан Свиридович. А от давайте, шоб у вас була така шия, як у лєбєдя, отакі лапи красні і пір’я кругом, тоже красіво, а? Шо мовчите, скуштували хуя? Так і остальноє: лєбєдь красівий, як лєбєдь, а обізяна, как обізяна. Хулі не ясно?
Саломон Самсонович. А ніхуя. Ну просто інстітут красоти!
Валька (пиздить Джека, який з гарчанням доїда голову дракона). Ану, діду, скажіть йому, шоб Мурзіку лишив. Мурзік, киць-киць-киць.
Голос Мурзіка з сіней. Я січас.
Входить Мурзік. здоровенний сибірський котяра з шерстю, вусами і всім, чим положено. Від звичайного кота Мурзік відрізняється тіки розмірами, саблезубістю і гарним баритоном. Оба дослідника при виді Мурзіка машинально встають, як це роблять немаючі гідності подчиньонні при виді начальника.
Мурзік (лагідно, але дещо зверхи). Сідітє, сідітє, я етого не люблю. В чьом дєло, Валєнтіна?
Валька (просто показує на пол, де валяються кишки і гарчить Джек). Їж, Мурзік!
Мурзік з виразом огиди дивиться на брудну підлогу і на хижого Джека, який гарчить і вишкиря зуби із-під стола, і з усією силою пиздить його ногою. Переляканий Джек. повизгуючи, виліліта з хати, а Мурзік з виглядом гідності сіда за стіл.
Саломон Самсонович (запопадливо виймає з кишені красіву коробочку із калом, оздоблену палехською розписсю, і протягує Мурзіку). Понюхайте, це імпортний, ви такою не нюхали.
Мурзік. Сам нюхай!
Входить Химка — це звичайна вередлива стара баба. Попоравшись у печі, вона дістає звідти казан смачного борщу. Товариство сіда обідать.
Саломон Самсонович (пошепки, з набитим ротом, до Африкани Свиридовича). А Мурзіка тоже ваш інстітут розробляв?
Африкан Свиридович. Ні, це природа. Такого Мурзіка — хуй розробиш. Все, шо ми щас можем, це такі, як Джек або Валька.
Саломон Самсонович. Да! Мурзік — це Європа!
Африкан Свиридович. Ха! Японія!
Мурзік (почувши про Японію, елегантно витира з вусів драконовіїй жир). Можете там не шепотіть, я улавлюваю ультразвуки, бачу в цілковитій темряві, читаю мислі на відстані, стрибаю вверх на 20 метрів, а в довжину — на 50. можу перегризти любе залізо і поцарапати любу каменюку. За один раз можу виїбати двадцять киць, не при Вальці будь сказано. Ще продовжувать?
Африкан Свиридович. Ех. нам би так!
Мурзік. Вам так не буде.
З цими словами Мурзік хлібом лізе в тарілку і елегантно підчищає ним недоїдки, потім з’їда хліб і знову витира вуса від жиру.
Саломон Самсонович. А скажітє, Мурзік.
Мурзік. . Васильович.
Саломон Самсонович. . Мурзік Васильович, і не надоїло вам буть отаким суперменом?
Африкан Свиридович (поправля). Суперкотом.
Мурзік (дуже спокійно). Ви хотіли пошуткувать, але у вас не вийшло. Ні, не надоїло. Я теж, шановний, міг би запитать — чи не надоїло вам цілий день борсатись в чужому калі, але як бачте, я цього не роблю.
Африкан Свиридович. Така вже в нас робота. І потім кал — це цікаво.
Мурзік. Звичайно. Кожному своє.
Саломон Самсонович. Розумієте. Мурзік Васильович, кал -дуже цікава штука. Ви помітили, то людина, коли посре, завжди оглядається, шоб побачити, скіки вона насрала і якої якості кал. Їй цікаво, а цікавість — це шлях в майбутнє.
Мурзік. Навіщо вам шлях у те, чого у вас нема?
Африкан Свиридович. Ну, не кажіть. У людства зоряне майбутнє, а без кала далеко не полетиш. Вся наша діяльність — це боротьба з забобонами, ця смілива патріотична цікавість — це подвиг!
Мурзік. Тоді чому всі ваші інстітути не спроможні розробить такого хлопця, як я? Чому у вас виходять одні уроди?
Саломон Самсонович. Цікаве питання. Будемо полемізувати.
Саломон Самсонович (ухитряється робить два діла: полемізувати і маленькою паличкою зчищать з рєзінового комбінезона гавно, а паличку витирать об лаву, на якій сидить Африкан Свиридович). Розумієте, Мурзік Васильович, людина завжди цікавилася трьома речами. По-перше -своїм калом, по-друге — питками та казнями, і уродами. Дайте їй все це, і вона буде відчувать, шо живе не напрасно. Ми — вчені, питки та казні — то не наше діло, але кал, але уроди. Давно пройшли, шановні, ті часи, коли цар Петро імпортував уродів за шалену валюту. Тепер маємо своїх і розробляєм все нові і нові моделі. По-перше, ми тепер незалежні віл Заходу, і економія, а ви лізете тут з своєю красотою, ви нікому не потрібні. Перш за все тому, шо не цікаві, у вас нема аномалій, ви просто нудна тварина, у якої все на місці. Той, хто вас робив, — не вчений!
Збуджено жестікуліруя палочкой з калом, Саломон Самсонович задіває крокодила з імпортними наклейками, який тихо висів над головами в товариства. З страшним грюкотом крокодил пада прямо на голову Мурзіку, який з диким нявчанням злякано стриба прямо в бичачий пузир, яким затягнуте убоге вікно. Мурзік, заплутавшись у пузирі, вивалюється в страшну непривітну природу, з якої інколи продовжує доноситись його несамовите нявчання. Крокодил залишається лежати на столі. Їбало в крокодила піл час удара розкрилося, як кришка від чамайдана. Возбуждьонний Саломон Самсонович кида палочку з гавном крокодилу в гризло і захлопує його кошмарну щелепу.
Саломон Самсонович. Ну, як я йому врізав, цьому хвастунові?
Африкан Свиридович. Та не кажи, ці коти вже заїбали, я їх усіх віддав би на мило!
Баба Химка. Він, клятий, мишей зовсім не чіпа. Каже, шо з мишами треба поводитись так, як хочеш, шоб миші поводились з тобою.
Саломон Самсонович. Ти диви, Толстого читав!
Свирид Опанасович. Топити треба.
Голос з сіней. Не треба.
Входять мишки — Вєра і Надєжда. При першому ж погляді на них становиться ясно, чому Мурзік увльокся Толстим. Це здоровенні тварюки із частоколом зубів і великими крилами за плечима. Вєра і Надєжда дуже нагадують страшних птеродактилів тріасового періода і ведуть себе соотвєтствєнно.
Вєра. Не треба того ублюдка топить, як трохи підросте та зажиріє, ми з Надєю його з’їмо.
Надєжда. Блядь, сука буду!
Надєжда вийма з вуха бичок і розкурює його. Обидві бляді сидять. розкарячившись, поклавши голі хвости на стола, чухають собі пизди. матюкаються і плюють на підлогу.
Африкан Свиридович (сам до себе). Ой-ой-ой! Які падорви пратівні! Ой, як страшно! Ну, я пожалуй, пайду.
Вєра. Сідєть була команда, блядь!
Африкан Свиридович (сам до себе). Ай! Як страшно! Ви нє пєрєживайтє, я уйду по-англійські.
Із цими словами Африкан Свиридович хоче лізти в вікно. Він так бздить Вєри і Надєжди, шо, очевидно, хуйово сообража.
Саломон Самсонович. Африкан Свиридович, не тєряйтє чєловєчєскоє ліцо. Хуй їм в рот, тим блядям, лізьте в двері!
Вся ця героїчна тірада пропада даром. Африкан Свиридович, преодолівши бар’єр підвіконня, зника в дикій природі.
Надєжда. Ну кому це чмо нада? Шо він про себе вообража? Я сьодні так наїлася, шо дивиться на нього не можу.
Валька. Тато завжди такий, так сидять, пиздять собі, як нормальні, а потім раптом як почнуть кричати та боятися. А чого боятися? Чи бзди, чи не бзди, однаково здохнем.
Вєра. Може, в його совість не чиста.
Валька. Ну, про совість нічого не скажу, бо не бачила.
Саломон Самсонович. Щас врем’я таке дурне, у всіх нерви, всі лікуються, якіхось прізраків та фантомів бачать, а я от скіки живу — жодного не бачив. А ви, діду?
Свирид Опанасович. Один раз, як малий був і на леваді кози пас, то з лісу виїзжають четверо, всі на конях, худі і голі. Всі з косами, а в одного ще вєси магазинні. Мабуть, шо по сіно поїхали, тіки от віси нахуя?
Валька. А сіно взвєшивать.
Саломон Самсонович. Та! Та хіба це фантоми, то хуйня, а не фантоми. Якісь казли з дурдому втекли, або ви, діду, десь чарку йобнули, чи укололись харашо.
Свирид Опанасович. Тада цим не увлєкалісь, тада порядок був.
Свирид Опанасович встає і затика сокиру за пояс. Тепер стає видно, шо ззаду у Свирида Опанасовича стирчить здоровенний рудий хвіст, як у сеттера.
Свирид Опанасович (до Химки). Ходімо стара.
Саломон Самсонович. Куда ви, діду?
Свирид Опанасович. Рєпку треба витягнуть, здорова, клята, виросла, як клуня!
Валька. Треба Джека й Мурзіка позвати.
Валька тіка з хати. Мишкі — Вєра і Надєжда, баба Химка і Свирид Опанасович ідуть за нею. Саломон Самсонович один лишається в хаті. він дістає з крокодила обісрану паличку і продовжує чистить з себе гівно під удалі звуки старовинної пісні «Дубінушка», ісполнєнієм якої обично супроводжуються фізичні зусилля любителів колективного катарсису.
источник
Здесь есть возможность читать онлайн «Лесь Подерв’янський: Кацапи» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Юмористические книги / на украинском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Кацапи»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Кто написал Кацапи? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система автоматического сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Кацапи», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Не бойтесь закрыть страницу, как только Вы зайдёте на неё снова — увидите то же место, на котором закончили чтение.
Присвячується національному питанню.
Владімір, кацап.
Алєксандр, кацап.
Надєжда, кацапка.
Ємєльян, кацап.
Валєнтін, малолєтній кацап, син Надєжди.
Гриша, борець.
Миша, боксьор.
Толя, синок Опанаса.
Опанас, спрацьований уркаган.
Голос із моря, який належить купающємуся вєтєрану.
Вєpанда з самоваpом і віногpадом біля самого синього моpя. Hа моpі штіль. Hа вєpанді сидять кацапи і гpають у каpти.
Алєксандр(до Надєжди). Владімір-то твой в ігрє нє бєльмєса нє пєтріт!
Владімір. Нарвался на туза моєго, а тєпєрь вот і злішся. Злішся ведь, я віжу.
Ємєльян. Так что у нас тєпєрь, двє послєдніх?
Надєжда. Ти что, друг сітний, с луни что-лі свалілся? Щас дєвочєк-то нє бєрьом.
Алєксандр. Владімір, ти что підарас, с чєрві захода-то нєт! Ну ви посмотрітє, єму об’ясняєш, а он сідіт как нєрусскій, єблом торгуєт.
Надєжда. Валєнтін, японскій бог! Ти почєму у кота яйца-то откpутіл? Твой кот что-лі?
Валєнтін. Мамочка, одін pазочек-то дьоpнул.
Надєжда. Гляді у мєня, Валєнтін!
Алєксандр. Hадєжда, ну єго к манахам! Ми ігpаєм ілі нєт?
Владімір. Hічєго. Пацаньонок-то боєвой pастьот. Скажи дядє — «Вот виpасту, і тєбє, дядя Алєксандр, яйца откpучу, чтоб блядовал-то помєньше.»
Валєнтін. Вот виpасту, дядя Алєксандp і вам яйца откpучу, чтоб ви блядовалі помєньше.
Всі кацапи pегочуть. Hа моpі потехеньку здіймаються хвильки і пpиємно блюпають у беpег.
Общій вагон забацаного поїзда. Hа лавках сидять Гpиша, Миша, Толя і Опанас. Вони дивляться в вікно, чистять pибину, п’ють чай з алюмінієвого підстаканніка і в загалі pозважаються — як то положено у поїзді.
Толя(дивлячись в вікно). Папа, оно диви — самосвал.
Опанас(гладить синка по голові). Ото, синок, якби ти щас на доpогу вибіжав, де той самосвал, так би усє кишки у тєбя і шваpкнули.
Толя. Папа, оно диви — гоpи. Папа, а там наші билі?
Опанас(гладить Толю по голові). Билі, синок, оні кpугом билі.
Толя. Папа, а оні там стоялі насмєpть?
Опанас(пиздить Толю по голові). Замовч. Hе пизди. Вже заїбав батька у доску!
Миша. Воно дитина, не понімає шо папі тяжело.
Гриша. Ви здалеку їдете?
Опанас. З тюpьми!
Миша(дістає вино). Батя, будеш пить?
Опанас. Та, блядська печінка. Hу наливай!
Толя. Папа, і мєнє дай!
Опанас. Hа! Тільки сцять не пpоси.
Опанас. У моpі викупаюсь нахуй, і його от скупаю (показує на Толю). Йому вpачі сказали шоб у моpі купався.
Толя. Папа, а шо лучче — пулімьот чи танк?
Миша. Танк лучче, по пулімьоту pаз пиздане і пиздарики. (З цими словами Миша наливає вино Опанасу, Гpиші, Толі і собі).
Толя. Папа, я, як виpосту, виучуся на ахвіцеpа чи на камандіpа. А шо лучче — ахвіцеp чи камандіp?
Гриша. Та адін хуй!
Опанас. Вафльониш ти іще на ахвіцеpа вчиться.
Миша. Скажи, Толя, «заєбал ти меня, папа, сваімі ахвіцеpами, я на моpе їду купаться. Хочеш купаться?
Толя. Я стpілять хочу!
Вєpанда с самоваpом і кацапами. Hа моpі пpиємно штоpмить.
Владімір(беpе в pуку чималу камінюку). Hадєжда, посмотpі как я щас камень-то бpошу!
Надєжда. Hу что ти, как пацан, сєбя нє уважаєш? Старий вєдь поц уже!
Владімір. Вот давай поспоpім раді смєха-то — тpі pаза подскочіт. (Владіміp кидає камінюку в моpе, яка відpазу тоне).
Надєжда. Hу что, обосpался підаpас? Что, нє стидно?
Ємельян. Владімір, камень-то плоскій надо бpать. Вот посмотpи какой у меня — pаз пять подскочіт!
Надєжда. Как пацани, єй богу. Люді-то кpугом смотpят, мудозвони стаpиє.
Владімір. Молчі куpва, а то і тєбя бpосім в моpе нахуй!
Іспугана Hадєжда молчіт. Владімір и Ємєльян кидають камні. Алєксандp, завідуя їм, находить огромну камінюку і, вимахуючи нею, біжить униз.
источник
| Внимание! Русскоязычному читателю на заметку. Ввиду засилья в статье Для отображения поместите курсор мыши на непонятное, и тайна укрских иероглифов откроется вам через полсекунды. |
Лесь Подервянский — художник по роду деятельности и литератор по роду развлечений. Первый хохляцкий тролль, затролливший творческие союзы в те времена, когда не то что Двач, а и интернеты в целом ещё никто не изобрёл. Весьма культовая личность в среде украинских интеллигентов и вообще людей, мало-мальски отягощенных образованием и мозгом в целом, в частности на укронетах. Как и Т. Г. Шевченко, прославился вовсе не картинами, а писательской деятельностью. За последние 30 лет накатал порядка 50 пьес, многие из которых разобраны на цитаты чуть менее, чем полностью. Также частенько приглашаем на разного рода конференции по вопросам мата в украинском языке и вообще.
Изначально писались исключительно для доставки лулзов узкому кругу товарищей, но со временем широко расползлись по городам и весям.
Подервянский стебал все, что тогда двигалось: «Богему» (« Піздєц », « Місце встрєчі ізменіть ніззя, блядь! », « Сноби », « Нірвана »), межнациональные конфликты («Кацапи», « Гамлєт, або Феномен датського кацапізму »), просто текущую реальность (« Цікаві досліди », «Дохуя масла», « Утопія ») и т. д. Впрочем, иногда скатывался в совсем уж полный пиздец и абсурдизм (« Рух життя або Динамо », « Павлік Морозов », « Іржик »). Судя по всему, все эти творения художественного ума тоже символизируют, но мысли по этому поводу расходятся. Что характерно, среди главных героев нет ни одного явно положительного и вызывающего сочувствие у автора, « скрізь підараси ». И не согласиться с автором трудно. Некоторые утверждают, что автор принадлежит к школе футуристов.
Написано всё смачным суржиком, перемежаемым достаточно умелым, фигурным матом. При некотором напряжении вполне воспринимается и принципиально русскоязычным читателем/слушателем, есть прецеденты. Кстати, заценивать более чем настоятельно рекомендуется в аудиоформате, хотя доступны и транскрипты записей, а также издания вида «собрание сочинений».
Кстати, об использовании суржика. Есть мнение, что:
- Это стеб над категорией лиц, не сподобившихся нормально выучить хотя бы один язык из двух. В результате с какой стороны ни слушай, аццкий говор.
- Содержание не менее чудовищно, чем форма.
То есть автор дает описание такого себе жлоба. Заметьте, не расового украинца, а именно жлоба.
После вышесказанного становится невозможно смотреть украинское ТВ, а также читать украинскую прессу — постоянно чувствуется перо Мастера.
В темному кутку, приємної форми пикатий тєлєвізор «Sony» показує смішне і, в одночас з тим, трагічне кіно. Це не Кустуріца, і не Грінуей. Це засідання Верховної Ради.
Общепризнанны наиболее эпичные творения — «Гамлет…», «Піздєц», « Казка про рєпку, або Хулі не ясно? », «Павлік Морозов», «Місце встрєчі…», « Герой нашого часу ». Соответственно, они же наиболее расхватаны на фразочки.
Также нужно заметить, что пьеса «Матриця», иногда приписываемая Подервянскому, на самом деле ему не принадлежит, а является дешевым закосом, как и многие другие фанские подражания.
Автор абсурдистских матерных пьес не считает мат и нецензурную лексику «плохими словами». «Все слова одинаковы», — говорит он в своих интервью и здесь в частности. — «Нет хороших или плохих слов. Скажите мне, что плохого в слове „хуй“, например? Это человеческий орган, посредством которого возникает жизнь». Но любители морали и нелюбители думать мозгом продолжают спрашивать Подервянского о матюках с настойчивостью запиленного винила. «Пользуетесь ли вы матом в повседневной жизни?» — докапывается журналист с М1 в этом ролике. «Я часто пользуюсь, когда надо, и не пользуюсь, когда не надо. Вот и все», — в стотысячный, очевидно, раз терпеливо талдычит Мастер. И не в последний наверняка.
Документально известно, что его преданно любят более чем многие красивые девушки Киева и других городов Украины и мира. Василиса Егоровна из одноименной пьесы, Мальвина и Синеглазка из «Места встречи», Шаленчиха из «Нирваны» и прочие героини имеют живых прототипов — девушек Леся, которые более чем рады остаться в его произведениях.
Подеревянский так же известен как автор украинской национальной идеи.
Вбегает другой мудила, он пулей прошивает стоящих мудил и исчезает.
Мудила в картузе (шутит): — Скорость охуевающа!
Мудилы, которые стоят рядом, тупо смеются.
Мудила в блестящем пальто (уверенно и резко): — Там масла дохуя!
Мудила в блестящем пальто исчезает в направлении, в котором, по его утверждению, находится дохуя масла.
Мудила в спортивных штанах с авоськой: — Люда, шо мы стоим? Щас знаешь, скока долбоебов набежит?
Мудила в спортивных штанах и Люда исчезают. Вбегает сразу пять здоровенных мудил, они несут мешки полные масла, а в зубах у каждого торчит по целой пачке. Мудилы с трудом ворочают языками, силясь его прожевать, при этом они противно плямкают.
Один из мудил: — Это кайф, марожено!
Все окаменело смотрят им вслед и стоят, будто больные столбняком.
Мудила в цигейковой шапке (внезапно сатанеет): — За мной!
Толпа, спотыкаясь, несется за ним, слышен ужасающий рев, переходящий в женский визг. Продавец высовывается из киоска до половины и с завистью смотрит им вслед. С той стороны, где находится масло, идут молодцеватые мудилы. У них лоснящиеся ебальники, в руках они держат носилки. На носилках лежит дохуя масла. Сверху, прямо на масле, лежит еще один мудила, он блюет маслом вниз.
Продавец: — Шо это с ним такое? Мудила: — И с тобой, дед, такое будет, если дохуя масла съешь.
С той стороны, с которой пришли мудилы, доносится дикий рев и визги, временами мимо киоска быстро проносятся все новые и новые орды любителей масла. Входит мудило в спортивных штанах и Люда, они ползут раком, сгибаясь под маслом. В глазах у них счастье.
Мудила в спортивных штанах: — А я тебе говорил, што когда-нибудь этот день настанет, это будет, а ты не верила. Люда: — Если б знать, можно было б на тачке подъехать. Я ебала его так тащить!
Входят еще три мудилы, они несут мудилу в блестящем пальто, вмурованного в масло.
Мудила в блестящем пальто: — Я всех вас ебал, подонки, семеро на одного, фашисты проклятые!
Один из мудил: — Будешь пиздеть, мы тебе и голову в масло засунем. Продавец: — Ребята, что вы с ним сделаете? Мудилы (ржут): — Кастрируем нахуй!
С другой стороны к киоску рысью подбегает агрессивная старушка.
Агрессивная старушка (деду): — Шо сидишь, старый поц?!
Продавец бросает на старушку испуганный взгляд. Старушка убегает, грозя старику кулаком. Сгибаясь под маслом, проходит подразделение воспитательниц детского сада. За ними, с куском масла в зубах, ползет мудила в цигейковой шапке. Одна нога у него беспомощно волочится по асфальту.
Мудила в цигейковой шапке: — Девчонки, задерите юбки, масла дам. (ржет)
Одна из воспитательниц метко швыряет крупный кусок масла ему в голову. Мудила в цигейковой шапке испускает сдавленный вскрик и сдыхает. Входит здоровенная баба с усами, бородавками и куском масла под мышкой.
Баба продавцу: — Арон, собирайся домой, сегодня я тебе на ужин славно зажарю кусочек масла. (Замечает труп мудилы, который первым принес весть о масле). Арон, хто это? Арон: — Он умер. Дай ему немного масла, он его любил.
Тучная баба отрезает кусок масла и кладет в зубы мертвому мудиле. Арон выходит из киоска и завязывает двери проволокой, ног у Арона нет. Вместо ног у него маленькая тележка и два утюжка. Подходит трамвай. Он абсолютно пустой и голубой. Арон и тучная баба неторопливо направляются к остановке. Кроме них в трамвай никто не садится. Пролазя в двери, тучная баба берет Арона под мышку и вместе с Ароном и маслом садится в трамвай. Трамвай, позвякивая, медленно движется в голубую даль под вдохновенные звуки полонеза Огинского и сдавленные крики любителей масла.
Владимир, кацап Александр, кацап Надежда, кацапка Емельян, кацап Валентин, малолетний кацап, сын Надежды Гриша, борец Миша, боксер Толя, сынок Опанаса Опанас, старый уркаган а также Голос из моря, который принадлежит купающемуся ветерану.
Веранда с самоваром и виноградом возле самого синего моря. На море штиль. На веранде сидят кацапы и играют в карты.
Александр (Надежде): — Владимир-то твой в игре ни бельмеса не петрит! Владимир: — Нарвался на туза моего, а теперь вот и злишься. Злишься ведь, я вижу… Емельян: — Так что у нас теперь, две последних? Надежда: — Ты что, друг ситный, с луны чтоль свалился? Сейчас девочек-то не берем. Александр: — Владимир, ты что, пидарас, с червей захода-то нет. Ну вы посмотрите, ему объясняешь, а он сидит как не русский, еблом торгует. Надежда: — Валентин, японский бог! Ты почему у кота яйца-то открутил? Твой кот чтоль? Валентин: — Мамочка, один разочек-то дернул.. Надежда: — Гляди у меня, Валентин! Александр: — Надежда, ну его к монахам! Мы играем или нет? Владимир: — Ничего… Пацаненок-то боевой растет… Скажи дяде — «Вот вырасту, и тебе, дядя Александр, яйца откручу, чтоб блядовал поменьше». Валентин: — Вот вырасту, дядя Александр, и вам яйца откручу, чтобы вы блядовали поменьше!
Все кацапы ржут. На море потихоньку поднимаются маленькие волны и приятно хлюпают о берег.
Общий вагон забацанного поезда. На лавках сидят Гриша, Миша, Толя и Опанас. Они смотрят в окно, чистят рыбу, пьют чай из алюминиевого подстаканника и вообще развлекаются — как это и положено в поезде.
Толя (глядя в окно): — Папа, смотри — самосвал. Опанас (гладя сынка по голове): — Вот, сынок, если бы ты щас на дорогу выбежал, где тот самосвал, так бы все кишки у тебя и шваркнули. Толя: — Папа, смотри — горы. Папа, а там наши были? Опанас (гладит Толю по голове): — Были, сынок, они кругом были. Толя: — Папа, а они там стояли насмерть? Опанас (пиздит Толю по голове): — Замолчи! Не пизди! Уже заебал батьку в доску! Миша: — Оно дитё, не понимает шо папе тяжело… Гриша: — Вы издалека едете? Опанас: — Из тюрьмы! Миша (достает вино): — Батя, будешь пить? Опанас: — Да блядская печенка… Ну, наливай! Толя: — Папа, и мне дай! Опанас: — На! Только ссать не просись.
Опанас: — В море выкупаюсь нахуй, и его вот искупаю. (Показывает на Толю). Ему врачи сказали, шоб в море купался. Толя: — Папа, а шо лучше — пулемет или танк? Миша: — Танк лучше, по пулемету раз пизданет — и пиздарики. (С этими словами Миша наливает вино Опанасу, Грише, Толе и себе). Толя: — Папа, я, как вырасту, выучусь на офицера или на командира. А шо лучше — офицер или командир? Гриша: — Та один хуй. Опанас: — Вафленыш ты ещё на офицера учиться! Миша: — Скажи, Толя, «заебал ты меня, папа, своими офицерами, я на море еду купаться». Хочешь купаться? Толя: — Я стрелять хочу!
Веранда с самоваром и кацапами. На море приятно штормит.
Владимир (берет в руку увесистый камень): — Надежда, посмотри как я сейчас камень-то брошу! Надежда: — Ну что ты, как пацан, себя не уважаешь? Старый ведь поц уже! Владимир: — Вот давай поспорим ради смеха-то — три раза подскочит. (Владимир кидает камень в море. Камень тут же тонет). Надежда: — Ну что, обосрался, пидарас? Что, не стыдно? Емельян: — Владимир, камень-то плоский надо брать. Вот посмотри какой у меня — раз пять подскочит! Надежда: — Как пацаны, ей-богу. Люди-то кругом смотрят, мудозвоны старые. Владимир: — Молчи, курва, а то и тебя бросим в море нахуй!
Испуганная Надежда молчит. Владимир и Емельян кидают камни. Александр, завидуя им, находит огромный булыжник и, размахивая им, бежит вниз.
Александр: — Пока вы тут мудохались, я вот что нашел! (Александр показывает Владимиру и Емельяну скользкий противный булыжник и кидает его в море). Голос из моря: — Вот, блядь, я щас какому-то пидарасу кину!
Из моря вылазит ветеран войны в плавках и с колодками на волосатой груди. Одна нога у него на десять сантиметров короче другой.
Ветеран (Александру): — Я, блядь, пиздану один раз, так меня любая больница возьмет, а тебя нет! Валентин (Александру): — Дядя Александр! Вам что, дядя калека яйца открутит, чтоб вы блядовали поменьше?
Тревожное молчание. Шторм на море усиливается.
Общий вагон забацанного поезда. За столом сидят пьяные Гриша, Миша, Опанас, Толя и ведут светскую беседу.
Миша (Грише): — Сижу я в баре, в Прибалтике, кругом старинные стулья — заебись сделано! Заходит мудак и говорит: «Это место мое, может вы пересядете?». А я говорю: «Ни хуя себе! Ты шо оборзел? Может ты сам пересядешь?!» Миша: — Я ебу такие варианты! Гриша: — Я тебя за то уважаю, Миша, шо ты рисковый парень. Миша: — У них, в Прибалтике, блядь, на улицах все не по-нашему написано. А спроси шо-нибудь, так он сначала так посмотрит, а потом по-своему шота тыры-пыры, по-русски нихуя не понимает. А телки хуевые у них, так (показывает рукой возле головы) еще ничего, а остальное хуевое. Гриша: — И шо, и кругом не по-нашему написано? Миша: — Да ёб твою мать, нахуя мне пиздеть? Опанас (Толе): — Сына, вон посмотри — море! Толя (без энтузиазма смотрит на бурное море): — Папа, а море — оно большое, так шо другого берега не видно? Опанас: — В бинокль видно. Толя: — А если бинокль сломался, тогда видно? Опанас: — Та заебал видно! Шо ж тогда увидишь? Толя: — Папа, а на том берегу наши? Опанас (зловеще): — Там кацапы…
Все зловеще молчат. Поезд останавливается, слышны крики «Приехали!» и угрожающий рокот моря!
Веранда с самоваром (и кацапами). На море вздымается шторм. Кацапы сидят на веранде.
Александр: — Пагодка-то а, Надежда, хозяин собаку-то не выгонит. Надежда: — Если б знала, что ты такой долбоеб, я б с Трофимом лучше на Селигер съездила, чем здесь с тобой муму за уши-то тянуть… Александр: — Ты меня, Надежда, не зли. Я тебе из-за Трофима матку выверну. Наколю на вилку и выверну нахуй!
Входят Опанас, Толя, Миша и Гриша.
Миша: — О, смотри… Кацапы… Гриша (с московским акцентом): — Как пагодка в Маскве? Владимир: — Я что-то юмора-то не понял… Опанас: — Хуйня какая-то, кацапы всегда такие понятливые — а тут не понимают… Опанас (грозно подходит к Владимиру): — Снимай штаны! Ебать тебя буду! Емельян: — Позвольте, вы же не у себя дома!
Миша, Гриша, Опанас и Толя пиздят кацапов. Кацапы кричат ужасными голосами.
Надежда: — Жлобы проклятые, я вас ненавижу. Я б вас всех расстреляла. Опанас (пиздит Надежду): — Молчи, курва, когда мужчины разговаривают!
Крики стихают. На море ревет шторм, кругом лежат побитые тела кацапов.
Толя: — Папа, кажись пиздец! Опанас (пиздит Толю): — Сколько тебя учить можно, блядь, шоб ты не матюкался! Батько для тебя шо, место пустое, а?!
Внезапно раздается ужасное шипение — это кацапский самовар. Он закипел. Он шипит, перекрывая звуки шторма и грозно подскакивает на месте. Все со страхом смотрят на самовар. Под звуки самовара занавес медленно закрывается.
Гамлет — датский кацап. Маргарита — мать Гамлета. Призрак — причудливое пугало, тщательно укутанное в заляпанную грязюкой и сукровицей простынь. Клавдий — похотливый дядя принца. Зигмунд Фрейд — известный психиатр.
Берег моря. Слышны развратные крики морских птиц, рёв моржа, а также другие звуки, издаваемые всякой морской сволочью. Входит Гамлет, одетый в удобную приятную толстовку и такие же точно парусиновые штаны. Гамлет красиво подпоясан узеньким кожаным ремешком. Он бос, бородат и пацават. В руках у него увесистый дрын.
— Как остопиздело купаться нынче мне! Иль, может, искупаться? Купаться, али не купаться? Вопросы блядские порядком заебали. Так, может, без раздумий спустить рывком штаны и баттерфляем хуячить мне, покуда за буями в глазах не потемнеет? Ну а дальше? Последствия возможные не взвесить всего лишь только раз — и вот крадётся пиздец с усмешкой своей хищной. Простуда, геморрой, нарыв на жопе, больница, пол заплёванный, врачи, уколов гематомы — и могила… На ней Офелия, грязна, вонюча и кучка маргариток, а под нею лежит тот фраер, что любил купаться. Такие варианты ебал и в рот, и в нос я. (Гамлет сплёвывает в море и дрыном его ебашит)
Входит Клавдий, похотливый дядя принца.
— Мон шер Гамле́т, пойдём ка в кабинет! Конфетку пососать тебе там дам я. Конфетка просто прелесть, Тузик вкусный. (Клавдий отвратно чмокает, изображая вкусного нехуёвого Тузика)
В тот же миг из моря вылазит Призрак в грязной простыне.
Призрак: — Не верь, мой сын, ты этому педриле! Конфету ту тебе вонзит он в жопу.
— Ишь, испужался ёбаный ссыкун. Он обоссал меня в разгар охоты, когда я крепко спал. Рукою подлою он в ухо грязный хуй направил — и скосоёбила мой облик статный смертельная гангрена. Мести жажду! Увидеть эту падлу на параше, чтоб кукарекал паханам небритым, или в конторе сраным инженером, иль в юрте на полу да в позе раком, Татары чтоб его ебали в жопу!
Гамлет: — Нельзя отмщать. Должно объять любовью убийц и пидорасов, и воров. Ведь все они — народ, все — богоносцы.
Призрак (иронично): — Так, может, даже… мяса ты не ешь?
— Нет, мяса не едю принципиально. Вот только выпить я люблю порой, Ведь мы приветливостью нашей, широтою славны и можем выпить дохуя. Изрядно больше всяких инородцев, жидов и басурман.
— Хуёва мода. Пробзделось что-то в Датском королевстве… Когда я был царём, ебал я в жопу всех богоносцев вместе с Львом Толстым. Но это, ясно, в смысле переносном. Я, с детства ненавидя пидорасов, Их посылал на химию ебошить на благо Родины. О времена, о Дания несчастная!
— Отец, вы что-то на том свете подахуели. Как пяздните, так даже за неделю нельзя проссать. Ведь я вам говорил, Что мстить я не желаю, ибо люди все — братья на земле. Но кроме негров и татар, жидов, масонов, белорусов, нена́вистных моей душе. А в целом, я гуманист, папаша, я вам рознь. Ведь вам бы только бы по водке засандалить, и мамку бедную на печке трахать, аж дым из хаты прёт. А дальше чаю посёрбать и в бабушку парализованную топором кидаться, в унитаз хуячить сапогом… И много всякой разной хуиты за вами замечал я. Зачем же брата своего родного, слабейшего от вас своим здоровьем, миньет себе лизать вы заставляли? Вот он и ебанулся, горемычный, и не странно. Мать моя бедная, как я жидов, вот так она вас презирала. Меня ж, сынка хорошего, любила и лаской одаряла. А я игрался с ней в котика и белочку… Вы, отче, скорей пиздуйте в ваше море, Иль я вам палкой разъебу ебальник, и дядю позову к тому ж — вдвоём Таких мы пиздюлей вам накидаем, Что Дания вся вздрогнет!
— Сукин сын, хуёвый недоносок! Хуйню такую про отца глаголить! Что ж в малафье не утопил тебя, как ты родился?! Что ж не засунул в жопу и не задушил?! О, шлюхин род! Ну, погоди же! (Призрак топится в море)
— Папаша блядский в доску заебали. Пойти бы выпить в баре шампаньёлы, Во рту коты, ведь, словно бы нассали, И языком шершавым зуб горячий лизать желанье есть без разуменья… (Гамлет уходит, моржы ревут, птицы кричат, море шумит)
На сцене сбоку стоит рояль «Стейнвей». На нём лежат шпроты. Посреди сцены стоит кацапское кресло, лишённое художественного вкуса. Над ними герб висит национальный. На гербе изображён медведь. В одной руке у медведя молоток, а в другой — балалайка. Это символизирует трудолюбивость и незакомплексованность скотины. В кресле сидит Маргарита, мать Гамлета, и вышивает воротничок на косовороточке. Она мурлычит «Комарики». Незаметно, мягкой поступью пидораса, входит Клавдий, похотливый дядя принца.
Клавдий: — Сегодня я гулял на датском взморье с твоим сынком красивым. Я конфету хорошую весьма, вкусную, ему давал, но он не взял, мудило.
Маргарита: — Какой чудак, ей богу…
Клавдий (про себя): — Я выебу его. (Маргарите) Конфета «Тузик» очень не хуёва.
Клавдий: — Бздит чем-то в кабинете, как насрал-де кто нечистоплотно. Откройте, хамы, форточку, пробзделось чтобы!
Примчавшись, два хама в косоворотках и сапогах торопливо распахивают форточку, и в неё в тот же миг влетает призрак.
Призрак: — Ага, падлюки! Всем спустить штаны, нагнуться раком! Щас пиздец вам будет! Сливайте воду, сраные масоны, иль как вас там!
Клавдий, Маргарита и хамы исполняют приказы Призрака, который летает по кабинету и дико хохочет.
— Мы, Призрак, никакой хуйни не сотворили. Ко всем жидомасонам испытываем ненависть и злобу и кажный день национальный гимн на балалайке хором исполняем. Боятся нас жиды и басурманы, престиж крепчает, мощно возрастает день ото дня процент жиров да в масле. Довольны хамы — сытые ебала. Гораздо меньше стало пидорасов, Ебошат все они, как папа Карло, на химии в Черкассах. Лесбиянки — все на Соловках.
Входит Гамлет. Он в жопу пьяный. В одной руке у него дрын, а в другой — шампанское.
— Смотри, мой сын, жидомасоны это! Ты их дрыном по печени запизди, потом доложишь мне. Вопросы будут?
Гамлет: — Папаша, всё будет в лучшем виде, не волнуйтесь.
Гамлет пиздит всех дрыном, пиздит герб с медведем, потом заливает шампанское в рояль и шпроты запускает туда же. И по роялю хуячит дрыном. Рояль гудит.
Призрак: — О, сын мой, то рояль, а не жиды, его не надо пиздить. За валюту его я покупал.
Гамлет: — Ебал я все рояли и валюту, и всех жидов.
Гамлет пиздит Призрака дрыном. Призрак падает.
На полу лежат трупы, попизженные Гамлетом. В рояле тихо плавают шпроты. Входит Зигмунд Фрейд. Его очки таинственно блестят в темноте.
Гамлет (понемногу начинает отрезвевать):
— Итоги подведём. Запиздил папу. И мамку я запиздил с дядькой родным. Попиздил мебель ценную и герб национальный я хуйнул. Кругом разруха, смерть… Не стану больше пить, хотя, по-правде, где отыскать разумную альтернативу? Вот, блядь же ж, Дания! Пиздец любым надеждам…
Гамлет рвёт на себе толстовку. Тихо играет музыка, приятный голос поёт «Яблочко». Зигмунд Фрейд подходит к Гамлету, колет его шпри́цем в жопу и уводит в сумасшедший дом. Hа сцене появляются семеро матросов в страшных чёрных бушлатах. Песня «Яблочко» победно ширится. Под весёлые звуки «Яблочка» матросы молча, страшно отбивают чечётку.
В среде фанатов также известен как «Митець» (читается мытэць), «Клясик». Наиболее упоротые почитатели в состоянии вспомнить какую-нибудь фразочку на любые случаи жизни. В сущности, цитирование ЛП сродни забугорному феномену цитирования Монти Пайтонов, то бишь иногда все сводится к банальному перебросу выдранными с мясом цитатами без какой-либо привязки к контексту и, вообще, понту ради. Были и постановки наиболее культовых вещей в экспериментальных и авангардистских театрах.
Начиная с двухтысячных новой драматургии за Лесем замечено не было. Последними знаменательными событиями были опубликование в 2006 году пьесы под названием « Блєск і ніщета гуманістов », унылой чуть менее, чем полностью, и совместное выступление Подервянского с Олегом Скрипкой в 2001 году, где они в ролях почитали некоторые избранные пьесы, а Скрипка неплохо подыграл на аккордеоне и гитаре. Также была поставлена епічна трагедія «Павлік Морозов» на профессиональном уровне и даже с приглашением нескольких известных украинских актеров. А группа энтузиастов под названием «Студія ЯD» сняла экранизацию «мистического самурайского боевика» по пьесе Мытця « Йоко та самураї ». Это пример годного осмысления исходников.
Не позднее чем в 2013 по Украине прокатились гастроли никому не известной актёрской труппы из Киева с постановкой под щекочущим названием «Сны Василисы Егоровны». Сиськи и попка у самой Василисы Егоровны оказались то, что надо, чего не скажешь об откровенно хреновых её снах, где постоянно звучит заунывная гитарная психоделика, играемая руками, а из видеопроектора на стену и сцену ползут психоделические картинки, голосистая же барышня с психоделическими, опять же, песнями постепенно раздевается, но не до сисек. Действие состоит из сценок, каждая из которых условно равна одной «пьесе» Мытця. Начало каждой сценки объявляется барышней, которая выносит на сцену плакат с названием и свои неплохие обнажённые сиськи. Помимо раскрытой темы сисек зритель может насладиться матерной лексикой от самого Мыколы Вэрэсня (известный украинский телеведущий и актёр в этом шоу). В целом же, несмотря на западающих в душу актёров, красивые сиськи и Мыколу, приходит озарение, что ставить Подервянского так же безблагодатно, как филатовского «Федота-стрельца», поскольку писалось ради слова, а не для косплея. Пример негодного осмысления материала с ненужной нахуй в комедии абсурда претензией на элитарность.
12 декабря 2013 года Лесь предложил ввести в Конституцию Украины термины «Майдан» и «дохуя». По словам Мытця, « Майдан — це коли збирається якась-там кількість народу і вона має право викликати будь-якого підараса на Майдан і хай він звітує ». « Дохуя ж — це таке юридичне поняття, коли вже можна. Чому дохуя? Тому що коли дохуя, то воно одразу видно ».
На выборах президента Украины 2019 году до блеска лизал анус шоколадного барыги, за что получил звание почетного порохобота.
Одной из наиболее используемых цитат является фраза « Купатись чи не купатись? », аллюзия на шекспировское «Быть или не быть?». Как правило, выражает, что перед использующим её в данный момент стоит моральная дилемма, при этом результаты принятия того или иного решения использующему ее будут, скорее всего, одинаково похуй, да и сама дилемма уже порядком его заебала.
Следующий диалог довольно толково объясняет стремления и желания некоторых анонимусов в доперестроечные времена:
— Така вже в нас робота. Хех, І потім кал — це цікаво. — Звичайно. Кожному своє — так було написано на воротах Бухенвальда. — Розумієте. Мурзік Васильович, кал — дуже цікава штука. Ви помітили, що людина, коли посре, завжди оглядається, шоб побачити, скіки вона насрала і якої якості кал. Їй цікаво, а цікавість — це шлях в майбутнє. … — А навіщо вам шлях у те, чого у вас нема? — Ну, не кажіть. У людства зоряне майбутнє. … — Розумієте, Мурзік Васильович, людина завжди цікавилася трьома речами. По-перше, своїм калом, по-друге — питками та казнями, і уродами. Дайте їй все це, і вона буде ощущать, шо живе не напрасно.
Таких гандонiв часто бачив я, Що всiм пиздять: я — гуру, я — учитель! Несiть менi усi по три рубля І мудростi вам дам я дохуя. А сам читать умiє по складам І голосно пердить в компан’ї дам.
Я віднині наказую декретом справедливим заборонити все статеве блядство. Всім козойобам, підарасам, лізбіянкам а также фетішистам й некрофілам і з ними всім, хто любить блядувати, засунуть в жопу лома с нержавейки
источник